Через несколько минут после того, как Кингстон остался за кормой, Амелия воскликнула, указывая вперед:
– Ричмонд-парк, Эдуард! Мы почти у цели…
Мельком бросив взгляд через плечо, я увидел живописную возвышенность. Меня не удивило, что вершина холма Ричмонд-Хилл на фоне неба ощетинилась черными стволами пушек. Марсиан поджидали; на сей раз они получат по заслугам!
Успокоенный, я возобновил греблю, стараясь не думать о ноющей боли в руках и спине.
В миле за Кингстоном извилистое русло Темзы круто сворачивает на северо-запад, и оттого возвышенность Ричмонд-парка как бы отодвинулась вправо. Теперь мы, пусть временно, вновь держали курс в сторону марсиан, и, словно в ознаменование этого, к нам издали опять донеслись залпы артиллерийских орудий. Чуть позже им стали вторить пушки из Буши-парка, затем раздались выстрелы и из Ричмонд-парка. Мы, не сговариваясь, вытянули шеи, чтобы лучше видеть, однако марсиане по-прежнему не показывались. Не доставляло радости понимать, что они где-то поблизости, хоть и незримы.
Мы миновали Твикенхэм, но признаков бегства здесь не заметили: то ли городок уже покинут, то ли жители затаились в надежде, что марсиане обойдут его стороной. Потом река свернула к Ричмонду, и мы снова взяли курс на восток. Тут Амелия крикнула, что видит дым. Обернувшись, мы приметили черный столб, взметнувшийся к небу где-то в районе Моулси.
Пушки палили без умолку, но марсиане, стремительно продвигающиеся из Суррея, были отнюдь не легкой добычей. Городки, к которым они приближались, оказывались перед ними совершенно беспомощными. Дым взвился над Кингстоном, и над Сэрбитоном, и над Эшером, и, наконец, над Твикенхэмом… И вот показался один из марсианских треножников. Он прокладывал себе путь по улицам Твикенхэма менее чем в миле от нас. Тепловой луч разил направо и налево без разбора, а вокруг хищной машины тщетно хлопали дымки залпов – артиллеристы всякий раз промахивались на добрую сотню футов.
Появился второй треножник – этот устремился на север, к Хоунслоу, а затем и третий, который двинулся на юг, к пылающему Кингстону.
– Эдуард, милый, торопись! Они почти настигли нас!
– Я и так стараюсь изо всех сил! – крикнул я в ответ, прикидывая, не лучше ли пристать к берегу.
Цепляясь за борт, мистер Уэллс перебрался ко мне и, опустившись на сиденье рядом, отнял у меня правое весло. Вдвоем мы погнали лодку еще быстрее.
К нашему счастью, марсиан в данный момент река не занимала – они нацелились на города и артиллерийские батареи. Оглушенный грохотом близких разрывов, я не сразу осознал, что гулкие раскаты более отдаленных выстрелов давно стихли, что дальние батареи подавлены.
А затем раздался звук пострашнее любых орудийных залпов. Марсианин, который управлял треножником в Кингстоне, подал голос. Этот звук поплыл к нам, искаженный ветром; его подхватил марсианин в Твикенхэме, а затем с разных сторон отозвались все остальные. Здесь, в земной атмосфере, звук стал ниже и, пожалуй, протяжнее… Но ошибиться было нельзя: этим пронзительным уханьем марсиане требовали еды.
5
Наконец-то нам открылся лесистый склон Ричмондского холма, а когда мы из последних сил налегли на весла, огибая излучину за пышными лугами, показалось белое деревянное строение лодочной станции. Мне вспомнился день, когда я приехал сюда по приглашению сэра Уильяма, вспомнилось, как я прогуливался вдоль берега мимо этой станции. Но тогда здесь фланировали толпы народу. Теперь же мы, очевидно, были в одиночестве, если не считать беснующихся боевых машин да отвечающей им артиллерии.
Я показал мистеру Уэллсу, куда причалить, и мы принялись грести еще энергичнее. Прошло немного времени, и вот настал долгожданный миг, когда деревянное днище царапнуло о камень. Без малейшего промедления я протянул руку Амелии, помог ей выбраться на берег, затем подождал, покуда высадился мистер Уэллс, и последовал за ним. Течение тут же подхватило легкую лодку и понесло ее прочь.
От выпавших на нашу долю испытаний мы неимоверно устали, но тем не менее были исполнены решимости одолеть заключительную часть пути и подняться на холм к дому сэра Уильяма. Мы даже, наверное, бросились бы с причала бегом, однако Амелия замешкалась. Как только мы поняли, что она отстала от нас, мы обернулись и сдержали шаг, поджидая ее.
Весь последний час Амелия сидела в задумчивом молчании, но теперь спросила:
– Мистер Уэллс, вы говорили, что в Уокинге вместе с другими ходили к яме марсиан. Когда это было?
– В пятницу утром, – ответил мистер Уэллс.
Бросив взгляд на противоположный берег реки, в направлении Твикенхэма, я заметил, что бронированный колпак ближайшей боевой машины разворачивается точнехонько в нашу сторону. Вокруг треножника, не причиняя ему ни малейшего вреда, веером разлетались осколки артиллерийских гранат.
– Амелия, – позвал я в тревоге, – поговорим позже. Сейчас нужно одно – успеть где-нибудь укрыться.
– Эдуард, это важно! – отрезала она и снова обратилась к мистеру Уэллсу: – И в пятницу, вы говорите, было девятнадцатое число?
– Нет, девятнадцатое было в четверг. Снаряд упал около полуночи.
– А сегодня мы видели отдыхающих… Стало быть, сегодня воскресенье? Мистер Уэллс, сейчас у нас тысяча девятьсот третий год, не так ли?
Он недоуменно посмотрел на нее, но подтвердил, что это действительно так. Повернувшись ко мне, Амелия стиснула мою руку.
– Эдуард! Сегодня двадцать второе! Тот самый день тысяча девятьсот третьего года, в который мы угодили тогда! Машина времени вот-вот окажется в лаборатории!
С этими словами она стремглав кинулась вверх по склону холма, лавируя между деревьями. А я устремился за ней, призывая ее вернуться.
6
Амелия, отдохнувшая и проворная, без труда преодолевала подъем, а я устал и, даже собрав последние силы, мог в лучшем случае кое-как поспевать за ней. Снизу, от реки, доносилось резкое уханье марсиан – они перекликались друг с другом. Где-то за нами плелся мистер Уэллс. А впереди, с самого гребня холма, послышался голос офицера, отдавшего приказ, – и на этот приказ отозвались орудия, расставленные по всему склону. Сквозь деревья стал просачиваться дым. Выстрелы следовали один за другим – в канонаду включились все пушки, сколько их ни было на холме. Шум стоял оглушительный, от едкой пороховой гари у меня запершило в горле.
Впереди, над деревьями, мелькнули башенки того самого дома, что прежде назывался «Дом Рейнольдса».
– Амелия! – крикнул я, силясь перекрыть грохот орудий. – Любимая, вернись! Там опасно!
– Машина времени! Мы можем перехватить машину времени!
Женская фигурка по-прежнему маячила далеко впереди – не щадя себя, Амелия продиралась к дому сквозь перепутанные ветки кустов, сквозь густую траву.
– Не ходи туда! – возопил я в полном отчаянии. – Амелия!..
