Офицеры восприняли мой план по-разному: кто-то был целиком и полностью согласен, а другие высказались против этой затеи.
– Самоубийственно! Вы погибнете сами и угробите всех! – кричал немолодой капитан с цепким взглядом и крючковатым носом. Ему было уже под семьдесят, но он все еще служил на благо королевства.
– Именно поэтому и собрал вас здесь, – холодно заметил я. Старик замолчал, буравя меня неприязненным взглядом. – Объясните своим солдатам ситуацию, и пусть со мной пойдут только те, кто сам этого захочет. Те, кто готов умереть.
Они молчали, я почти физически ощущал их давление. Офицеры боялись за жизни подчиненных, но внутренне были согласны с моим планом. Да и был ли у нас иной выход, кроме молниеносной самоубийственной вылазки?
– Хорошо. Я поговорю со своими воинами и отправлю к вам добровольцев, – отозвался вдруг мой знакомый сержант. Когда наши взгляды встретились, он кивнул мне.
– Почему вы сами так хотите умереть? – вопрос молодого лейтенанта заставил меня вздрогнуть.
Остальные офицеры в ожидании наблюдали за мной, требуя ответа.
– Я не желаю умирать, – произнес я. – Но моя жизнь в любом случае оборвется довольно скоро. Это лишь вопрос времени. И пока этого не случилось, я хочу принести пользу королевству. Это мое желание и мой долг как воина на службе Его Величества и Конклава.
Теперь в их взглядах появилось понимание пополам с уважением, и один за другим офицеры согласились помочь. Затем я распустил их, собираясь отправиться спать.
Последним уходил старик-капитан.
– Ты еще молод, мальчик. И многого не знаешь. Даже если тебе кажется, что твоя жизнь вскоре закончится, подумай, быть может, есть еще один выход?
На прощание он кивнул мне, а его слова еще долго звучали в голове. Что он хотел этим сказать? Что у меня есть шанс? Но сэр Енус предупредил давным-давно, что мне осталось максимум десять лет. Или он ошибся?
– Как думаешь, что он имел в виду? – спросил у Франа.
Друг пожал плечами.
– Возможно, хотел подбодрить тебя, только и всего.
– Не похоже. Он ведь первым начал возражать против вылазки. Почему же изменил решение? Почувствовал жалость? Не думаю, что все дело в ней.
– Не стоит забивать себе голову, – Фран крепко стиснул мне плечо. – Иди выспись. Нам предстоит трудное путешествие.
– Верно, – кивнул я. – Надеюсь, наберется хотя бы десяток.
– С десятком мы быстро окажемся разбиты, – резонно заметил друг. – Чтобы успешно уничтожить метатели, понадобится хотя бы полсотни.
– Слишком много. Они не готовы умереть ради призрачной надежды, – произнес я, чувствуя, как холодный ветер гуляет в волосах. – Я и сам бы не был готов на подобное, будь у меня шанс.
– Не думай о смерти. Лучше о тех, кого мы спасем своей вылазкой, – улыбнулся Фран. – О детях, стариках, ремесленниках и женщинах. Тех, кто не может сражаться сам, но молится за наши жизни. В них наша сила. Не думаю, что даже южане обладают подобным богатством.
– Правда? А я слышал, что южные девушки очень красивы, – поддел я его.
Фран смутился.
– Возможно. Я не был на юге. Но если так, то они еще и очень холодны.
– Это почему же?
– Безумная красота часто соседствует с ледяным сердцем, – несколько ворчливо заметил друг.
– Врешь ты все, – возразил я. – Просто ты не встретил ту самую, вот и выдумываешь небылицы.
– Это я вру? – возмутился Фран. – Да у меня столько девушек было! И каждая – красивее прежней.
– Угу-угу, – покивал я. – А потом ты проснулся.
– Ах ты! – завопил друг, бросаясь на меня.
Я отмахивался, между нами завязалась шуточная драка, а затем, добравшись до кабинета, мы еще долго пили вино, разговаривая о пустяках. Казалось, оба чувствовали, что это последняя беседа перед походом, из которого можем не вернуться. Пусть старались не думать о смерти, но она всегда рядом, ждет, пока любой из нас оступится, совершит ошибку. Я свою совершил в тот миг, когда принял решение о диверсии.
Стадия пятнадцатая
Добровольцев оказалось гораздо больше, чем ожидалось. Со мной и Франом вызвались пойти около двух десятков учеников академии, а также примерно полсотни королевских солдат. Ранним утром я стоял перед строем и внимательно вглядывался в лицо каждого.
– Я благодарен каждому из вас за то, что решились на эту опасную вылазку. Помните: там будет жарко, поэтому готовьтесь к схватке. Но и не забывайте о главной цели в пылу сражения.
Выдержал паузу, собираясь с мыслями. Отряд добровольцев молча взирал на меня, ожидая продолжения.
– Мы должны уничтожить осадные орудия, которые приготовил враг. С их помощью он надеется захватить столицу. Нельзя позволить им это сделать. Даже если ни один из нас не вернется, помните: мы должны уничтожить как минимум два десятка метателей. Это приказ. Все ясно?
В ответ раздался дружный рев:
– Да, сэр!
Похоже, их не нужно накручивать: парни и так настроены на бой. И готовы умереть ради блага королевства. Это правильно. Но я могу сделать так, чтобы они прожили как можно дольше.
– Вам всем пара часов на подготовку. Мастера-бронника и мастера-оружейника я уже предупредил, и они готовы выдать вам самое лучшее. Через два часа жду всех на этом же самом месте.
Солдаты разошлись, а ко мне подошел Фран.
– Тебе и самому не помешало бы сменить одежку, – кивнул он на мою потрепанную броню.
Я осмотрел себя и недоуменно пожал плечами.
– Разве? По-моему, все в полном порядке.
– Да, если ты хочешь погибнуть первым, – рассмеялся друг. – Твоя броня никуда не годится, Кей. Пора уже сходить к мастерам и подобрать что-то получше.
– Ну, раз ты так считаешь, – неуверенно пробормотал я.
Фран хлопнул меня по плечу.
– Конечно, брат. Ты наш командир, пусть и временный, потому должен выглядеть соответствующе. А если нарядишься в обноски и поведешь солдат в бой, какой пример тем самым им покажешь?
Я представил себе эту картину и фыркнул.
– Действительно. Ты прав, Фран. Идем.
Мастера по броне и оружию расположились в небольшом, но прочном здании за казармами. Оба были уже немолоды, но тем не менее крепки и полны сил.
Пока я с удивлением смотрел, как четверо помощников выдают снаряжение моим бойцам, мастера подошли ко мне.
– Вы, должно быть, сэр Кей? – заговорил тот, что справа.
Он был пониже товарища, обладал широким мясистым лицом и абсолютно лысой головой, в то время как его приятель мог похвастаться узкими чертами лица и густой серебристой шевелюрой. Глаза у обоих отливали темным, и потому казалось, будто они скрывают в глубине насмешку.
