– Понял, – кивнул я, бросаясь на помощь солдатам.
Рубанув с ходу одну тварь, я закрыл собой упавшего воина. Пока одна птичка, яростно шипя, отступала, я играл в гляделки со второй. Она что-то чувствовала, опасалась нападать открыто. Но в конце концов не выдержала, прыгнула вперед, за что и поплатилась.
Я вонзил меч в открывшуюся грудь, но выдернуть не успел, и ее тело потянуло меня за собой. Едва успел выбраться из-под туши монстра и увидел Чию, вихрем промчавшуюся мимо.
– Я найду их вожака! – крикнула она, а затем одним прыжком оказалась на стене.
Не думал, что когда-нибудь увижу эту девушку встревоженной. Твари не представляют опасности для хорошего мечника, но простым людям придется туго в схватке с ними. Как тому парнишке.
Он отмахивался от монстра кинжалом. На твари не было ни царапины, тогда как сам мальчик оказался покрыт кровью с ног до головы. Раны выглядели страшно, но лицо его полно решимости. Он не сдастся.
Я осознал, что изо всех сил бегу на помощь. Но не успел.
Одним рывком тварь цапнула мальчика клювом в шею, и он мертвым кулем повалился на землю.
Подбежав, я с криком вонзил меч в бок птицы, а затем отступил. Монстр резво развернулся, громко вереща. Уровни у каждой твари были одинаковые – семьдесят три. Как когда-то в битве при Нао, я ощущал, что становлюсь сильнее с каждым убийством. Но смерть мальчика что-то во мне пробудила. Что-то глубинное, первобытное, прежде крепко спавшее.
– Сдохни! – с наслаждением прорычал я твари, прежде чем вонзить клинок прямо в открытую пасть.
Когда монстр повалился наземь, я развернулся к мальчику.
Ему было около семи. Невысокий, белобрысый, щуплый. Но, как оказалось, бесстрашный. Он бился до конца, храбрый маленький воин. И даже после смерти решимость не покинула его лица.
– Будьте вы прокляты, – прохрипел я, чувствуя, как гнев душит грудь. – За что вы лишаете детей жизни? Почему?
Звуки схватки ушли на второй план, а во мне медленно, но неукротимо поднималась какая-то волна. Мгновение, другое, и она выплеснулась наружу, уничтожая связные мысли и превращая меня в безумца. Ярость хлынула по венам, а рот сам оскалился в усмешке.
Помню лишь, как бросался на птиц, кромсая их на части, и часто ловил сам. Тело покрылось множеством царапин и порезов, из которых сочилась кровь. Но боли я не ощущал. Только гнев.
Совсем скоро твари перестали атаковать оставшихся в живых солдат, сосредоточившись целиком на мне. Они бросались, натыкаясь на защиту, отступали, а затем снова кидались в бой. Мне удалось убить, наверное, десятка три, прежде чем раздался протяжный крик и в небеса взвился гигантский монстр. По сравнению с остальными он был раза в три больше и настолько же злее. Тварь крикнула снова, а на ее спине я различил фигурку Чии. Девушка вонзила меч в шею монстра, заставляя его вопить от боли. Мелкие пташки, задрав головы, следили за своим вожаком, а затем, когда скрылся за скалой, взвились в воздух, следуя за ним.
Я ощутил, как подкашиваются ноги, а силы окончательно покидают меня. Сознание потерял, кажется, еще не коснувшись земли.
Очнулся в своей комнате. За окном царила ночь, и в помещении было свежо. Я повернул голову и увидел возле постели Чию. Епископ дремала, сложив руки на спинке стула и положив на них голову. Я невольно залюбовался ею. Плевать, что этой женщине как минимум тысяча лет, она все равно безумно красива. И столь же опасна.
Когда я задвигался, она открыла глаза.
– Как ты?
Я пожал плечами.
– Кажется, все еще жив. А как тебе удалось вернуться?
– Ну, я последовала на спине грифона до его логова, а затем прикончила его. Остальные пташки не настолько сильны, поэтому быстро разлетятся в разные стороны. Они больше не потревожат Рейвенрок.
– Почему они вообще напали?
– Кажется, им была нужна пища. А грифоны питаются плотью. Я поспрашивала у скотоводов, они рассказали, что пару недель назад коровы начали пропадать. Вот, оказывается, кто их утаскивал.
– Многих убили? – задал я важный для себя вопрос.
– Человек тридцать. Большинство успели укрыться, едва завидев падающих с неба монстров. Те, кто оказался менее проворен, погибли.
Ее равнодушие задело меня.
– Там был один мальчик. Лет семи, может восьми. Он сражался с грифоном, храбро, не жалея себя. Я пытался спасти его, но не успел.
– Иногда люди совершают удивительные поступки на пороге смерти. Тот мальчик был пастухом, умалишенным. Его деревню сожгли, а родителей убили. Мальчика привела в Рейвенрок старуха-пилигрим. Он утратил разум от горя и ни на что не годился, кроме как пасти скот. Местные дети издевались над ним, но вчера он защитил их, прикрыв от грифона и позволив укрыться в башне. Кто знал, что в этом маленьком сердце кроется столько храбрости? Никто. У него не было будущего, Кей. Но он погиб как герой, защитив тех, кто был рядом. Неважно, что ты делаешь, каков ты, главное – защитить окружающих от опасности. Любой, будь то монстр или тать. Всегда помни об этом.
– Я буду, – прошептал, ощущая, как на душе воцаряется мир.
Своей речью Чия что-то сделала со мной, уничтожила все тревоги. Ее губы тронула мягкая улыбка.
– Мне пора, малыш. Надеюсь, мы увидимся вновь.
Она поднялась и направилась к выходу, но, будто вспомнив что-то, полезла в карман куртки.
– Вот, держи.
Она протянула мне черный кругляш на серебряной цепочке. Повертев его в руках, я понял, что это медальон. На одной стороне был изображен символ, уже виденный мною прежде: орел, парящий над девятью скрещенными клинками. На другой стороне медальона были выбиты слова на непонятном языке.
– Это подарок. На память, – пояснила Чия.
– Что значит этот символ? – указал я на орла.
– Это знак Конклава. Ты мог видеть его на стене в Соборе.
– Точно! – вспомнил я. То-то символ показался знакомым, когда настоятель ставил мне печать. – А слова?
– Пожелание удачи, – отмахнулась девушка. – Не бери в голову, надпись на древнем языке. Сохрани этот медальон до нашей следующей встречи. Обещаешь?
– Клянусь, – сказал я, повесив кругляш на шею.
Чия мгновение глядела на меня, а потом, развернувшись, зашагала к двери.
– До встречи, Кей, – обернулась она на пороге.
– До встречи… Чия, – произнес я.
Дверь закрылась, унося с собой ее тихий, немного грустный смешок.
Стадия восемнадцатая
– Мы потеряли многих, – скорбно произнес настоятель Рей, глядя в окно. – Кто же знал, что эти твари впервые за столько веков нападут на крепость.
– Чия сказала, что скотоводы были в курсе. Кто-то таскал коров, а они молчали, – возразил я.
