Максим шел, представляя себе, что сидит со своей семьей в светлом покое. На столике – чашки с горячим чаем, свежий теплый хлеб. Эмира держит его за руку. Смех Рая рассыпается, как стеклянные бусины. А Келл молчаливо сидит на своем обычном месте, рядом с братом.
Максим позволил усталому разуму уплыть в мечты, в воспоминания, позволил образам нести его вперед.
Последняя трапеза вместе.
В последний раз.
– Ваше Величество!
Максим со вздохом обернулся. Мечта тут же рассыпалась при виде королевских стражников, удерживающих пленника в пурпурно-белых одеждах фароанского придворного. Между самоцветами на темной коже блестели серебряные вены, как реки расплавленного металла. Следом в зал ворвался разъяренный Сол-ин-Ар, который приближался стремительными шагами.
– Отпустите его, – приказал фароанский лорд страже.
– Что всё это значит? – спросил Максим, преодолевая усталость, проникающую ему до самых костей.
Один из стражников протянул королю письмо.
– Мы задержали его, Ваше Величество, когда он пытался ускользнуть из дворца.
– Это ваш посланник? – вопросил Максим, оборачиваясь к Сол-ин-Ару.
– Разве нам запрещено отправлять гонцов? – возмущенно спросил фароанец. – Я и не знал, что нас тут держат как узников.
Максим взял письмо и вскрыл конверт одним быстрым движением. Пробежал глазами фароанскую скоропись.
– Вы просите прислать подкрепления.
– Потому что мы в нем нуждаемся, – ответил Сол-ин-Ар.
– Нет, – в ушах Максима стучала кровь. – Вы только поставите людей под угрозу…
– Возможно, если бы вы сказали нам о чарах ваших жрецов…
– Я говорю об угрозе подпасть под чары Осарона и быть использованными против всех нас.
Вошел вескийский принц, и король обратил свой гнев и на него.
– А вы чем заняты? Тоже отправляете гонцов у меня за спиной?
Коль побледнел.
– Рисковать жизнью своих людей? Конечно, нет!
Сол-ин-Ар бросил на него яростный взгляд.
– Вы лжете!
У Максима не было сил на споры. Не было на них времени.
– Проводите лорда Сол-ин-Ара и его приближенного в отведенные им покои.
Фароанец задохнулся от гнева.
– Король Мареш!..
– У вас есть выбор, – отрезал Максим. – Или ваши покои, или дворцовая тюрьма. И я надеюсь, ради нашего общего блага, что это был ваш единственный гонец.
Стража вывела Сол-ин-Ара, и он не протестовал и не сопротивлялся. На прощание он сказал королю только три слова, тихо, но яростно:
– Вы совершаете ошибку!
* * *
Король не застал семью Мареш в большой трапезной. Стулья были пусты, стол не накрыт – и еще долго не будет, понял король. Ведь солнце еще даже не взошло.
Максим начинал дрожать всем телом.
У него не было сил на поиски, и он просто пошел в королевские покои, надеясь застать там Эмиру, ожидающую его. Но опочивальня была пуста. Сердце Максима болезненно сжалось, хотя какая-то частица его души, наоборот, почувствовала облегчение от того, что можно избежать боли прощания.
Дрожащими руками он сменил одежду, навел на столе порядок, положил в середину книгу записей, сделанных им для сына.
Чары высасывали последние силы – с каждым вздохом, с каждым биением сердца нити магии, тянувшиеся сквозь стены и перекрытия, опустошали Максима, оставляя всё меньше времени.
Уже скоро, обещал чарам король. Подождите еще чуть-чуть, уже скоро.
Он написал три письма – одно Раю, другое Келлу, третье – Эмире. Все три показались ему слишком длинными и в то же время невероятно короткими. Максим всегда был человеком действия, а не слов. И теперь его время истекало.
Он как раз дул на чернила, чтобы они скорее высохли, когда услышал, что дверь открылась.
Сердце забилось быстрее, надежда вернулась – он все же увидит свою жену.
– Милая?.. – Он обернулся… и испытал жгучее разочарование при виде юной девушки, светловолосой и светлокожей, одетой в зеленое, с серебряной короной в волосах и красными пятнами на груди.
Вескийская принцесса улыбнулась. В руках ее сверкали четыре стальных лезвия – тонких, как иглы, и покрытых кровью. Когда она заговорила, голос ее был непринужденным и бодрым, как будто она не ворвалась без приглашения в королевские покои, как будто за ней в коридоре не остывали трупы, а на лице не размазалась кровь.
– Ваше Величество! Я так надеялась застать вас здесь.
Максим с трудом овладел собой.
– Принцесса, что вам здесь…
Он не договорил – первый клинок прошил воздух, и король едва успел поднять руку, призывая магию, чтобы отвратить удар, но второй нож глубоко вошел ему в сапог, пришпилив его ногу к полу.
Гортанный крик боли вырвался у Маскима, когда он попытался увернуться от третьего клинка, и получил в плечо четвертый. Этот нож не прилетел по воздуху: принцесса крепко держала его в руке, когда вонзила его выше локтя и пригвоздила короля к стене.
Все произошло стремительно, всего за пару вдохов.
Вескийская принцесса поднялась на цыпочки, словно хотела поцеловать его в губы. Она была такой юной, но казалась гораздо старше своих лет.
– Вы плохо выглядите, – произнесла она, разглядывая его лицо.
Голова Максима пульсировала болью, сознание ускользало. Он слишком много вложил в работу над чарами. Слишком мало силы осталось, чтобы призвать ее для поединка. Но все же на его теле были спрятаны кинжалы – один в ножнах на бедре, другой – на лодыжке. Он напряг пальцы – но прежде, чем успел хоть что-нибудь сделать, один из ножей Коры вернулся обратно ей в руку.
И она приставила острие к его горлу.
Нога и рука Максима быстро немели – не только от боли, еще от чего-то.
– Яд, – с трудом произнес он.
Кора наклонила светловолосую головку.
– Он вас не убьет, – утешила она. – Я сама это сделаю. Но в любом случае было приятно у вас погостить.
– Что ты наделала? Глупая девочка…
Улыбка Коры превратилась в оскал.
– Глупая девочка, которая прославит свою семью. Глупая девочка, которая захватит этот дворец и присоединит ваше королевство к своему. – Кора резко приблизилась, и ее ласковый голос стал чувственным. – Но сначала эта глупая девочка перережет вам горло.
Максим видел за распахнутой дверью тела убитых стражников, блеск их доспехов на ковре в коридоре. И вдруг заметил там какое-то движение, темнокожих людей, на коже которых вспыхивали самоцветы, как слезинки.
