– Принцесса, вы потеряли разум, – произнес он, борясь с немотой, распространявшейся по его членам. Фароанцы тихо продвигались вперед, во главе их был Сол-ин-Ар. – Убийство короля гарантирует вам только одну привилегию.
– И какую же? – прошелестела Кора ему в ухо.
– Медленную и мучительную смерть, – глядя ей в глаза, ответил Максим.
Клинок Коры ужалил его – и в этот миг в покои ворвались фароанцы.
Стремительным прыжком Сол-ин-Ар бросился на маленькую убийцу и обездвижил ее, обхватив рукой за горло.
Она успела провернуть тонкий клинок в ладони, пытаясь вонзить его в ногу фароанскому лорду – но уже подоспели другие, схватили ее за руки, грубо бросили на колени перед Максимом.
Король попытался заговорить – и не смог: язык едва шевелился во рту. Его телу пришлось сегодня слишком много сражаться, будто мало было яда и растраченной на чары магической энергии.
– Позовите арнезийскую стражу! – приказал Сол-ин-Ар.
Кора выворачивалась из рук его людей, дралась яростно и отчаянно – все ее ужимки как ветром сдуло, стоило ей лишиться своих клинков.
Максим немеющими пальцами вырвал кинжал у себя из плеча, потом освободил ногу. Из сапога потекла кровь, когда он с трудом сделал пару шагов к стенному шкафу с напитками.
Там стояли флаконы со снадобьями, составленными Тиреном специально для короля – обезболивающие, и снотворные, и одно особое противоядие. Схватив нужную бутылочку, он налил себе полный бокал розовой жидкости – как если бы его просто мучила жажда и не нужно было бороться с подступающей смертью.
Руки его слегка дрожали, но он донес бокал до рта и выпил залпом. Отставил бокал, и по телу пробежала волна тепла, принося с собой боль. В дверях тем временем появились новые стражники, полностью вооруженные, с ужасом на лицах. Возглавляла их Айзра.
– Ваше величество, – выдохнула она, быстрым взглядом обегая комнату, чтобы оценить ситуацию. Кровь отхлынула от ее лица при виде вескийской принцессы, прижатой к полу фароанскими охранниками, и Сол-ин-Ара, раздающего приказы, вместо того чтобы оставаться в отведенных ему покоях, и ножей, валявшихся на полу, и кровавых следов короля, отпечатавшихся на полу.
Максим заставил себя распрямиться.
– Смотрите за своими людьми, – приказал он.
– Вы ранены, – начала было Айзра, но король прервал ее.
– Меня не так легко вывести из строя.
Он повернулся к Сол-ин-Ару. Тот появился в последний момент, чтобы спасти ему жизнь, и оба они это знали, но фароанский лорд предпочел хранить молчание.
– Я у вас в долгу, – наконец сказал Максим. – И обещаю, что непременно расплачусь с вами.
Опасаясь вот-вот лишиться чувств, Максим поспешил переключить свое внимание на юную вескийку, стоявшую на коленях.
– Вы проиграли, принцесса, и дорого за это заплатите.
Голубые глаза Коры сверкнули.
– Не так дорого, как вы, – ответила она, холодно улыбаясь. – Мой брат Коль талантливее меня, он всегда поражает цель насмерть.
Кровь заледенела в жилах Максима. Он резко повернулся к Айзре и прочим стражникам.
– Где королева?
III
Рай не собирался искать свою мать.
Он нашел ее совершенно случайно.
До того, как пришло время кошмаров, он всегда просыпался поздно. Подолгу оставался в постели поутру, с удовольствием ощущая особенную мягкость подушек после сна или следя за перемещениями света по балдахину. Да, в первые двадцать лет жизни Рая его любимым местом во дворце оставалась его кровать.
А теперь он только и мечтал скорее из нее выбраться.
Всякий раз, когда тело его опускалось на мягкую перину, подступала тьма, протягивая к нему цепкие руки. Всякий раз, когда ум его начинал погружаться в сон, его подстерегали тени.
В эти темные дни Рай вставал чрезвычайно рано, отчаянно стремясь к свету.
Не помогало то, что большую часть ночи он проводил в бодрствовании, повторяя свои ночные обходы улиц – и неважно, что в голове у него был туман, а тело болело, ловя эхо чужих ран, полученных в далеких боях. Недосып куда меньше мучил его, чем ужасы, приходившие во сне.
Лучи солнца коснулись вод реки, когда Рай проснулся. Все остальное население дворца, должно быть, еще было погружено в беспокойный сон. Он мог позвать слугу – неподалеку всегда дежурила пара-тройка слуг – но вместо этого он оделся, причем не в доспехи и не в королевские красно-золотые церемониальные одежды, а в простой черный костюм, который он иногда надевал, если не собирался целый день покидать внутренние покои.
Уже одевшись, он внезапно вспомнил про меч. Может, дело было в отсутствии Келла, а может, в том, что Тирен сейчас пребывал в магическом сне, а может, в том, что отец Рая день ото дня казался бледнее… Или просто в том, что Рай привык к оружию, с которым рос, и сейчас внезапно ощутил нужду в нем. Как бы то ни было, принц опоясался королевским мечом.
Он бесшумно прошел через королевскую трапезную, и его исстрадавшийся от бессонницы разум почти что ожидал встретить там короля с королевой за ранним завтраком – но, разумеется, за столом никого не было. Оттуда он вышел в галерею – но быстро повернул обратно, заслышав там голоса – приглушенные, взволнованные, обсуждавшие вопросы, на которые у него пока не было ответа.
Рай отступил – сначала в зал тренировок, где отдыхали изможденные остатки королевской стражи – те немногие, что пережили нападение Осарона. Потом пошел в зал карты, все ища своего отца и не находя его. Рай переходил из зала в зал впоисках мира, тишины, островка нормальной жизни – и везде натыкаясь на серебристых, на дворян, жрецов, магов… и на их вопросы.
К тому времени, как он добрался до Бриллиантового зала, он уже хотел только остаться один.
А вместо этого нашел королеву. Она стояла в центре стеклянного сверкающего помещения, низко склонив лицо, словно в молитве.
– Что вы делаете, матушка? – спросил он – вроде бы тихо, но эхо раскатилось по всему пустому гулкому залу.
Эмира подняла голову.
– Слушаю.
Рай оглянулся, словно боясь, что он чего-то не заметил. Но никого, кроме них, здесь явно не было. Пол под ногами был расчерчен незамкнутыми кругами, начатками заклинаний, которые появились, когда начался штурм дворца – и были заброшены, когда подействовали чары Тирена. От высоких сводов вниз по колоннам спускались цветочные узоры.
Мать протянула руку и провела пальцами по ближайшей колонне.
– Помнишь, когда ты бы маленький, – сказала она, – ты думал, что все цветы – съедобные?
Шаги Рая гулко звучали по стеклянному полу, наполняя зал музыкальными отзвуками при его движении.
– Это все Келл виноват. Он меня в этом убедил.
