– Давай-ка глянем… глаза…
Грубые пальцы повозились у него на затылке, и с глаз свалилась повязка. На мгновение мир окрасился в золото – это горел фонарь. Человек силой приподнял Холланду лицо.
– Может, вырезать…
– Не похож… По-моему.
Доспехов на них не было, но, судя по выправке, это дворцовая стража.
Первый выпустил челюсть Холланда и стал закатывать рукава.
Холланд понял, что сейчас будет, за миг до того, как сильный рывок цепи поднял его на ноги. Он встретился глазами со стражником, и тут обрушился первый удар. Он пришелся в шею, между воротником и горлом.
Он следил за болью, как за потоком, стараясь направить ее в другое русло.
Все это было ему хорошо знакомо. В памяти всплыла холодная улыбка Атоса. Огонь серебряного кнута.
«Никто не страдает…»
Хрустнули ребра. Он пошатнулся.
«Так красиво, как ты».
Рот наполнился кровью. Он мог бы выплюнуть ее им в лица и в тот же миг обратить их в камень, а потом разбить оземь. Но проглотил.
Он не станет их убивать.
Но и удовольствия посмотреть на его муки тоже не доставит.
Вдруг блеснула сталь – стражник вытащил нож. И заговорил на общем языке королей.
– Это тебе от Дилайлы Бард, – сказал он и нацелился в сердце.
Нож устремился к обнаженной груди, и в Холланде вскипела магия – внезапная и непокорная. Тяжелые цепи не могли остановить ее поток.
Холланд всей своей волей надавил на металл и кости. Рука убийцы замедлилась. Но в этот миг клинок, уже не подчиняясь Холланду, выскользнул из пальцев стражника и нырнул в ладонь Келлу.
Стражник обернулся, и ярость тотчас же сменилась страхом: он разглядел человека, стоявшего у лестницы. Черный плащ растворялся в тени, поблескивали в лучах фонаря рыжие волосы.
– Это еще что? – сурово спросил антари.
– Мастер Ке…
Стражник отлетел назад и ударился о стену между двумя фонарями, но не упал, а повис, как пришпиленный. Келл обернулся к двоим другим. Они тотчас же выпустили цепи Холланда, и он то ли сел, то ли повалился на скамью, стиснув зубы от боли. Келл отпустил первого стражника, и тот с грохотом рухнул на пол.
Келл присмотрелся к ножу у себя в руке, и воздух в камере словно пропитался морозом. Антари поднес кончик пальца к острию ножа и слегка надавил. Выступила капелька крови.
Стражники, как один, отпрянули, и Келл поднял глаза, будто удивившись.
– Мне казалось, вам нравится пускать кровь.
– Соласе, – проговорил первый, вставая на ноги. – Соласе, мас варес.
Остальные прикусили языки.
– Идите, – приказал Келл. – В следующий раз так легко не отделаетесь.
Они умчались, оставив дверь открытой.
Холланд – он ни слова не произнес с той минуты, когда звук шагов вывел его из забытья – прислонился головой к каменной стене.
– О мой герой.
Повязка с глаз висела у него на шее, и впервые после стычки на крыше их взгляды встретились. Келл закрыл дверь камеры, оставшись снаружи.
– Сколько раз это уже случалось? – Он кивнул в сторону лестницы.
Холланд не ответил.
– Ты не сопротивлялся.
Холланд распухшими пальцами крепко сжал цепи, как будто говоря: «А как?», на что Келл выгнул бровь, словно отвечая: «Разве тебе это помешает?».
Потому что оба прекрасно знали: тюремные стены не удержат антари, если он сам этого не позволит.
Келл снова присмотрелся к клинку – он явно показался знакомым.
– Лайла… – пробормотал он. – Надо было раньше догадаться…
– Мисс Бард меня не жалует.
– Разумеется. Ты же убил ее единственного родного человека.
– А, того, в таверне, – задумчиво произнес Холланд. – Она сама подписала ему приговор, когда взяла то, что ей не принадлежит. Когда отвела меня к себе домой. Умей она воровать получше, он бы, может быть, до сих пор был жив.
– Держи свое мнение при себе, – посоветовал Келл, – если хочешь сохранить голову на плечах.
Долгое молчание. В конце концов его нарушил Холланд.
– Ну что, перестал дуться?
– Знаешь, – огрызнулся Келл, – ты прекрасно умеешь наживать врагов. А друзей заводить не пробовал?
Холланд склонил голову:
– А какой от них прок?
Келл указал на камеры. Но Холланд не попался на удочку; он сменил тему.
– Что происходит за стенами дворца?
Келл провел ладонью по лбу. Когда он уставал, напускное спокойствие рассеивалось, и становились видны все трещинки в защитной броне.
– Осарон вырвался на свободу, – ответил он и рассказал о почерневшей реке, о ядовитом тумане. Холланд слушал, подняв брови. Закончив, Келл посмотрел на Холланда, будто ждал ответа на невысказанный вопрос. Холланд ничего не сказал, и Келл раздраженно хмыкнул.
– Чего он хочет? – спросил юный антари, явно подавив желание встать и пройтись взад-вперед.
Холланд закрыл глаза и вспомнил бурный характер Осарона, его извечное «больше, больше, больше, мы можем достичь большего, стать больше».
– Больше, – коротко ответил он.
– Что это значит? – нахмурился Келл.
Холланд заговорил, тщательно взвешивая слова.
– Ты спросил, чего он хочет, – сказал он. – Но для Осарона вопрос стоит не так. Дело не в том, чего он хочет, а в том, что ему нужно. Огню нужен воздух. Земле нужна вода. А Осарону нужен хаос. Он питается энергией энтропии. – Всякий раз, когда Холланд достигал покоя, всякий раз, когда вставал обеими ногами на твердую землю, Осарон заставлял его идти дальше, к переменам, к хаосу. – Он очень похож на тебя, – добавил он, глядя, как Келл расхаживает из угла в угол. – Совершенно не выносит спокойствия.
Было отчетливо видно, как в глазах у Келла крутятся колесики. Все, о чем он думал и что чувствовал, было написано на лице. Интересно, подумал Холланд, знает ли он, что его можно читать, как книгу.
– Тогда надо придумать, как его успокоить, – сказал юный антари.
– Попробуй, – отозвался Холланд. – Этим ты его не остановишь, зато, может, выведешь из равновесия. Он будет действовать очертя голову. И если люди в таком состоянии совершают ошибки, то, возможно, боги тоже.
– Ты и вправду считаешь, что он бог?
Холланд вздохнул.
– Не так важно то, кем человек – или не человек – является. Куда важней, кем он себя считает.
Над головой открылась дверь, и Холланд инстинктивно напрягся, мысленно обругав предательски звякнувшую цепь. Но Келл словно ничего не заметил.
