– Не надо меня благодарить, – устало отмахнулся Келл.
– Дело не в этом, – сказал Гастра. – То есть, конечно, я вам, сэр, благодарен, но…
У Келла засосало под ложечкой.
– Что случилось?
– Королева спрашивает о принце.
– Насколько мне известно, это не я, – сказал Келл.
Гастра потупился, поглядел в стену, на потолок, потом набрался храбрости и снова посмотрел на Келла.
– Знаю, сэр, – ответил он. – Но я никак не могу его найти.
Келл давно предчувствовал удар, однако он все равно оказался болезненным.
– Ты обыскал дворец?
– Сверху донизу, сэр.
– Кто-нибудь еще исчез?
Гастра снова поколебался и потом ответил:
– Капитан Эмери.
Келл вполголоса выругался.
«Ты не видел Алукарда?» – спросил Рай, глядя в окно. Узнает ли Келл, если принц заразится? Почувствует ли темную магию в его крови?
– Давно? – спросил Келл, направляясь к покоям принца.
– Не уверен, – ответил Гастра. – С час или немного больше.
– Санкт!
Келл ворвался в покои Рая, схватил со стола золотую фибулу принца и ткнул себя в палец – сильнее, чем было надо. Он надеялся, что Рай, где бы тот ни был, почувствует укол и поймет, что Келл идет за ним.
– Рассказать королю? – спросил Гастра.
– Ты пришел ко мне, – сказал Келл, – потому что сам понимаешь: не надо.
Он опустился на колени, очертил кровью круг и прижал золотую фибулу ладонью к полу.
– Стереги дверь, – приказал он и обратился к рисунку на полу, к скрытой в нем магии: – Ас тасцен Рай.
Дворец растаял, его сменило мгновение тьмы, а затем – комната. Пол под ногами мягко покачивался, и, еще даже не разглядев дощатые стены и круглый иллюминатор, Келл поднял, что он на корабле.
Эти двое лежали на полу, прижавшись друг к другу лбами и переплетя пальцы. Глаза Алукарда была закрыты, но Рай напряженно всматривался в лицо капитана.
В груди у Келла вспыхнул гнев.
– Извините, что помешал, – рявкнул он, – но, по-моему, сейчас не время заниматься лю…
Рай взглядом велел Келлу замолчать. Его янтарные глаза налились кровью, и только сейчас Келл заметил, как бледен капитан, как неподвижен.
На миг ему показалось, что Алукард Эмери мертв.
Потом глаза капитана медленно приоткрылись. Под ними темнели синяки, придавая ему изможденный, болезненный вид. И что-то случилось с кожей. В полумраке каюты были заметны тонкие линии из серебра – не блестящие, как расплавленный металл, а тусклые, как шрамы. Они тянулись по рукам и шее, скатывались по щекам, как слезы, белели на висках. Нити света поблескивали на теле там, где раньше синели вены.
Но в глазах не было проклятия.
Алукард Эмери столкнулся с магией Осарона и остался жив.
И, когда он заговорил, стало ясно: капитан остался таким же невыносимым.
– Мог бы и постучаться, – сказал он, но его голос звучал слабо и хрипло. Келл заметил потемневшее лицо Рая – не от чар, а просто от страха. Что здесь произошло? Насколько близко капитан подошел к смерти?
– Нам нужно идти, – сказал Келл. – Эмери может встать или… – Он внезапно умолк. Глаза, привыкшие к полумраку каюты, что-то увидели.
Фигура, лежавшая на капитанской койке, встала. Черные волосы падали на лицо, будто спросонья, но больше всего напугали Келла ее глаза. В них не темнело проклятие.
В них вообще ничего не было. Они были пусты.
– Аниса! – Алукард попытался встать. Это имя было Келлу знакомо. Оно встречалось в свитках, которые он читал вместе с Раем в королевской библиотеке Марешей.
Аниса Эмери, двенадцатая в очереди к трону, третий ребенок Ресона, младшая сестра Алукарда.
– Не подходи, – велел Келл, преграждая капитану дорогу, а сам не спускал глаз с девочки.
Келл и раньше сталкивался со смертью, видел миг, когда человек перестает быть человеком и становится просто телом, видел, как гаснет пламя жизни, оставляя только оболочку. Это ощущаешь не только глазами, но и душой. Чувство утраты.
Глядя на Анису Эмери, Келл чувствовал, что перед ним труп. И это было ужасно.
Потому что трупы не встают.
А она встала.
Девочка свесила ноги с кровати, и когда она коснулась дощатого пола, он стал каменеть. Древесина теряла цвет, иссыхала, таяла. Сердце бедняжки пылало в груди, как уголек.
Она попыталась заговорить, но с губ не слетело ни звука человеческой речи, лишь потрескивание углей. Огонь в груди продолжал полыхать.
Келл понял – этой девочки уже нет.
– Нис! – Старший брат снова шагнул к ней. – Ты меня слышишь?
Келл схватил капитана за руку и оттащил. Там, где пальцы девочки коснулись рукава Алукарда, ткань стала серой.
Келл толкнул Алукарда в руки Рая и обернулся к Анисе. Протянул руку, чтобы силой воли удерживать ее на расстоянии, а когда не помогло – он ведь сражался не с ней, а с волей чудовища, призрака, самозваного бога – то призвал на помощь весь корабль. Доски оторвались от стен каюты и преградили ей путь. Мало-помалу между ними росла стена, и вдруг Келл понял, что борется с еще одной волей – с волей Алукарда.
– Перестань! – кричал капитан, вырываюсь из хватки Рая. – Мы без нее не уйдем, я ее не брошу! Больше не брошу…
Келл повернулся и ударил Алукарда Эмери под дых.
Капитан согнулся пополам, а Келл опустился на колени, начертил на полу каюты еще один круг.
– Рай, пора! – сказал он и, как только рука принца легла ему на плечо, произнес слова. Горящая девочка исчезла, каюта растаяла, и они снова очутились в комнате Рая, на мозаичном полу.
При виде их Гастра с облегчением вздохнул, но Алукард уже пытался подняться на ноги. Рай удерживал его, без конца повторяя:
– Соласе, соласе, соласе.
«Мне так жаль, так жаль, так жаль».
Алукард схватил Келла за грудки. В его глазах горело отчаяние.
– Верни меня обратно.
Келл покачал головой:
– На корабле никого не осталось.
– Моя сестра…
Он крепче стиснул плечо Алукарда.
– Слышишь меня? Там никого не осталось!
До Алукарда наконец-то дошло, и силы покинули его. Он рухнул на кушетку, дрожа всем телом.
– Келл… – начал Рай.
Тот накинулся на брата:
– А ты! Ведешь себя, как последний болван! После всего, что мы пережили, ты просто взял и вышел на улицу! Тебя могли убить! Ты мог заразиться… Чудо, что ты еще жив!
