– Наверное.
– Если человек достаточно много понимает или чувствует, то он… Хм. Трудно сказать определенно. Люди способны как исправляться, так и падать вниз. Да, пожалуй, все зависит только от того, в какой среде находится человек, и только очень сильные личности способны вырваться из своего окружения, чтобы изменить жизнь.
– Тогда выходит, что ситуация равна и нет полной ясности, кому помогать?
– Выходит, но давай сделаем вот что. Я сейчас больно-больно ударю тебя палкой по мизинцу. Находящиеся вокруг «темные» начнут радостно потреблять то, что ты начнешь выделять – боль, печаль, обиду, злость. И ты сразу поймешь, что значит находиться в таком мире. – Хо улыбнулся.
– Хороший пример! – сказал Го и засмеялся. – Он убедил меня. Надеюсь, вы не истолковали мои вопросы превратно – что я очень сильно стремлюсь занять сторону «темных»?
– Я понимаю, ты просто застраиваешь все пустые места в своей картине мира. Когда я привел пример с твоим мизинцем, я не хотел давить на тебя. Надеюсь, ты это понял.
...
Просто зачастую оторванные от реальности (пусть даже ее скудного отражения, которое являет собой наш мир) философствования уводят людей в такие дебри, откуда они уже не могут найти выхода. В таких случаях всегда нужно что-то отрезвляющее. Если ты не знаешь, что правильно – причинять кому-то боль или нет, то причини боль себе – и ты сразу поймешь.
– Да, пожалуй, вы правы.
– Хорошо, здесь, пожалуй, все. У тебя остались какие-то вопросы?
– Нет, пока их нет. Может быть, появятся позже.
– Ну, тогда и задаешь. А пока я хотел рассказать об одном интересном явлении – о музе.
– О музе?
– Да. Когда на какого-то творческого человека находит вдохновение, то говорят, что к нему пришла муза.
– А, ну да.
– Еще музой принято называть женщину или девушку, которая может вдохновлять творца. Давай расскажу тебе про механизм действия этого явления.
– Давайте, – улыбнулся Го. – Было бы интересно послушать.
– Дело в том, что когда, например, поэт влюбляется в какую-то девушку, то он начинает испытывать чувство любви.
– Вы же говорили, что влюбленность и любовь – разные вещи.
– Да, верно. Я как раз говорю именно про любовь. Хотя в ряде случаев и влюбленность вполне подходит. Но ладно, продолжаем. Так вот, поскольку он постоянно испытывает это светлое и – не побоюсь этого слова, – улыбнулся Хо, – высоковибрационное чувство, то в этот период «темные» не могут к нему подступиться, и он находится только во власти всего светлого. У него открывается канал для вдохновения, то есть он начинает чувствовать то, что говорит ему светлый эгрегор. А что он может «надиктовать»? Разумеется, только что-то прекрасное, задевающее людей за самые тонкие душевные струны. И рождается шедевр.
– А почему вдохновение уходит? Можно ли как-то задержать его?
– Очевидно, можно. Для этого просто нужно устранить присутствие или влияние «темных».
– Как же это сделать?
– Ну, мы с тобой все это неоднократно проговаривали. Разве что я еще, по-моему, не упоминал такой способ, как удаление от людей.
– В каком смысле?
– В географическом. Уходишь куда-нибудь подальше в лес и живешь там. Сначала с тобой, конечно, увяжутся сколько-то «темных», но ты сможешь прогнать их, используя медитации, или молитвы, или просто поддержание в себе чувства любви ко всему живому. И тогда рядом с тобой не окажется никого, кто смог бы тебя «сбить с пути истинного». Хотя влияние мощного темного эгрегора может дотягиваться и до таких мест, но слабее.
– Наверное, тогда и влияние светлого будет тоже слабее?
– Вероятно. Но «достучаться» до того, кто тебе нужен, всегда можно, даже если ты очень далеко. Даже если ты съел килограмм мяса, которое весьма низковибрационно. Даже если ты находишься в чужой стране, где тоже есть светлый эгрегор, но он не знаком тебе, и ты не можешь установить с ним связь. Для него ты – почти невидимка.
– Почему?
– Потому что он создан людьми с другой культурой, говорящими на другом языке. Ты думаешь не так, как они, поэтому ты не можешь подключиться к их светлому эгрегору.
– Но тогда путешественники, выходит, подвергают себя очень большим опасностям.
– Так и есть. Хотя, знаешь, на самом деле, наверное, неправильным будет считать, что «на чужой стороне» ты совсем лишен поддержки «светлых». Думаю, они поддерживают тебя, как и все живое, но все-таки обращение человека к «родному» эгрегору – это гораздо более сильная штука.
– Но я правильно понял, что, даже если человек находится вдалеке от дома, «родной» эгрегор может ему помочь?
– Да, но его влияние слабее. Географическая удаленность имеет значение. Хотя, опять же, если в тех местах, куда ты поехал, живут твои бывшие соотечественники, сохранившие язык и культуру, то они, соответственно, создают и поддерживают свой эгрегор, который встретит и поддержит тебя.
– Что-то я совсем запутался. Я так понимаю, что есть большой светлый эгрегор.
– Есть, верно.
– Но откуда он? Что он такое? Кем он создан, «кто в нем живет»?
– Светлый эгрегор – это энергетическая сущность. Он может быть создан людьми. Например, представь – скульптор создал прекрасное произведение и выставил где-то на обозрение. И перед ним теперь стоят десять человек, смотрят и испытывают чувство радости и восхищения. Так вот, эти десятеро в рассматриваемый момент времени создают светлый эгрегор, так как испытывают примерно одни и те же чувства и держат в голове один и тот же образ.
– Но вы говорите про какой-то маленький эгрегор.
– Верно. Теперь про большой. Большой очень стар и очень велик. Возможно даже, что он может существовать какое-то время без людей.
– Правильно ли я понимаю, что души праведников попадают туда?
– Скорее, да.
– Хорошо. Но изначально-то он создан людьми?
– Хм, думаю, не совсем людьми. Я думаю, что он был создан людьми, когда они были богами. Скорее всего, эти боги составляли этот эгрегор.
– Потому что были так же, как и эгрегор, энергетическими сущностями?
– Верно. Только мы с тобой тоже ведь энергетические сущности.
– Подождите, не могу пока уложить все это в голове. Как же так? А, нет… – Го запнулся и замолчал.
– Есть реальный мир. Мы в нем живем. Но мы видим лишь его часть. Если мы видим лишь его часть, это не значит, что мы не можем жить, скажем так, во всех сторонах реального мира. Мы живем, просто не видим.
– Так. Это я, вроде, понимаю.
– Материального мира нет совсем.
– Это я тоже понимаю.
