Конечно же, не в прямом смысле, но он превратился в нечто такое, что, как казалось, не имеет ни одного твердого элемента. Го видел перед собой только волны, волны и волны. Они катились взад и вперед, вверх и вниз, влево и вправо. Движение шло снизу вверх и вдруг оно оказывалось направленным в сторону Го, чтобы уже через мгновение так же естественно и непринужденно вновь изменить свое направление и даже не только направление, но и сам характер. Поступательное движение переходило во вращательное, вращательное – обратно в поступательное. Затем, в какой-то момент в определенном месте, казалось бы, оно пропадало совсем, но тут же непостижимым образом оказывалось продолженным уже совсем в другой форме и совсем «с другого края». Го ожидал, что, может быть, Хо начнет совершать какие-то прыжки, кататься по земле – однажды он видел такое на показательных выступлениях одной школы единоборств, но этого не происходило. Он очень активно перемещался, менял высоту работы – то почти вытянувшись в полный рост, то чуть ли не стелился по земле, но не более того.
Го пытался понять, как же так ловко происходит смена направлений и формы движения, но как только он включал в работу сознание, то просто не успевал увидеть и понять, что происходит. Единственное, что ему оставалось, – ощущать волны, которые рождались в нем от движений Хо. Он чувствовал себя лодкой, которая находится в неспокойном море, ощущал, как его качает, как обдает то жаром, то холодом. В какой-то момент он просто перестал понимать вообще, что происходит, и стал словно растворяться в ощущениях. Затем он пришел в себя и понял, что Хо остановился и смотрит на него.
– Впал в транс? – спросил Хо.
Го открыл рот, попытался подумать, и через пару секунд у него получилось. Тогда он сказал:
– Э-э-а… Похоже.
– Бывает, – усмехнулся Хо, повернулся и пошел к креслу.
Го последовал за ним. Они сели и замолчали. Говорить не хотелось. Хотелось что-то делать, быть в чем-то, испытывать какие-то ощущения. По крайней мере так чувствовал себя Го. Что творилось в душе у его собеседника – неизвестно, но он тоже не проронил ни слова. Так прошло несколько минут, затем Хо нарушил молчание:
– Ты помнишь, что у тебя два домашних задания?
– Каких?
Хо рассмеялся:
– Слушай, ну как так можно-то, а? Ты обещал мне придумать умное слово вместо «потустороннего» и разобраться, почему считаешь себя слабым.
– А, ну да, – признал Го. – Да знаете, работа и еще здесь – с вами… Не успеваю.
– Я бы рад тебя не подгонять, – мягко сказал Хо, – но нам нужно немного поторопиться.
– Зачем?
– Потому что у нас с тобой осталось буквально несколько встреч.
– А что потом?
– Пока не знаю, – вздохнул Хо и, увидев отразившееся на лице собеседника смятение, поспешил добавить: – Но не переживай. По крайней мере можно с полной уверенностью сказать, что все будет хорошо. Просто заканчивается определенный этап. Что за ним – пока не видно. А было бы видно – разве было бы интересно? – Он улыбнулся. – Так что подумай, пожалуйста, про свою слабость. «Потустороннее» пусть уж остается.
– Хорошо. На сегодня мы все – заканчиваем?
– Да, мне кажется, что мы неплохо потрудились. Как думаешь?
– Ну, вы-то – точно. Ладно, я пойду. До свидания, Хо!
– До свидания, Го!
25. Богатый человек – хороший человек – свободный человек
– Здравствуйте, Хо!
– Здравствуй, Го! Проходи, присаживайся. Ну что, придумал что-нибудь про свою слабость?
– Да, что-то, пожалуй, придумал. Я думаю, что слаб из-за того, что боюсь.
– Чего боишься? А нет, сначала скажи, как себя чувствуешь?
– Да нормально все.
– Нет такого чувства – «нормально». Есть радость, грусть, тревога.
– Хм. Тревога есть. Некий страх.
– Понятно. А почему? Чего боишься?
– Вообще боюсь.
– Как-то непонятно. Когда боятся чего-то – это понятно, но ты говоришь, что боишься «вообще».
– Да? Ну, не знаю… Я, наверное, боюсь, что испугаюсь. Может быть, даже боюсь испугаться своего страха. Видите, как забавно – эти вещи могут быть «вложены» друг в друга.
– М-да. Ну ладно. Как сейчас себя чувствуешь?
– Тревога чуть-чуть ушла, – с облегчением сказал Го.
– Но не полностью?
– Нет, еще осталось.
– Значит, дело не в этом. Есть еще какая-то причина для твоей тревоги.
– Наверное… Наверное, я боюсь показать свой страх.
– Показать?
– Да, именно показать. Я, кстати, вспомнил, что, когда вы рассказывали про групповую терапию, во мне тогда на самом деле сильно «откликнулись» переживания того человека.
– Интересно. Ладно. А сейчас как тебе?
– Получше, но явно остается что-то еще.
– А получше – это как?
– Нервозность почти прошла. Спокойней стало.
– Чувство тепла есть?
– Да, заметно потеплело, – улыбнулся Го.
– Это хорошо. А почему ты боишься проявить свой страх?
– Потому что слабых не любят.
– Но я же говорил, что страх – не слабость. Ты не веришь мне?
– Да нет, – запротестовал Го. – Почему сразу не верю…
– Подожди-подожди, не спеши. Скажи про свои чувства – веришь ли ты, что страх – это не слабость?
Го поколебался несколько секунд, а потом ответил:
– Нет, похоже, все-таки не верю.
– Ну хорошо. Ты молодец, что смог отыскать в себе это чувство и признать его.
– Вы не обиделись?
– Конечно же нет. Просто хотелось бы узнать, почему ты не веришь мне. Ты можешь понять сам себя? Найти в себе ответ.
– Думаю, я не верю вам потому, что вы – все-таки достаточно добрый и сочувствующий человек. Таких людей мало. И мало кто воспримет мой страх с таким пониманием.
– Что ж, понятно. В общем-то я вижу, что ты довольно неплохо понимаешь сам себя. А теперь я попрошу тебя вот о чем: представь, что весь наш диалог происходит на глазах каких-то посторонних людей.
– Мне сразу стало неуютно, – усмехнулся Го.
– Да, в первое время искренне рассказывать незнакомым людям о своих чувствах тяжело. А знакомым – так и еще тяжелее, – засмеялся Хо.
– А потом становится проще?
– Потом – никаких проблем. Откровенно говоришь о своих чувствах, и видишь, что большинство «фантазий», то есть придуманных тобой реакций людей на какие-то твои признания, совершенно неверны. Поэтому для таких случаев работа в группах лучше, чем индивидуальные консультации. Хотя иногда и они необходимы.
