Обратиться в Комитет Кротов не мог. Помнил собственное заключение под стражу и наличие там самых разных фракций. Попадешь к противнику выбранного президента и рискуешь исчезнуть без следа и без пользы. Остается вернуться в Кремль и попробовать добиться приема там.
Или иной борьбы, без подтасовок и попыток навязать свое мнение большинству при демократии быть не может? И как же Дина? Она ведь тоже будет там. Если случайный собеседник не врал. А это — едва не единственное из его слов, в которых можно не сомневаться.
И что делать власти?
4
— Спасибо за сигнал, товарищ Кротов, — интересно, он уже из обычного гражданина превратился в товарища. Так и в партию какую-нибудь запишут. К немалому веселью всех соратников.
Собеседник, тот самый, которому Кротов не столь давно сдавал доклад о поездке, посмотрел внимательнее, явно оценивая, в каком качестве использовать пришедшего к нему мужчину. Но то ли компетенция в данных вопросах у него была не та, то ли бывший полковник ни на что конкретное в данной ситуации не годился, предложений не прозвучало.
Командование каким-нибудь подразделением поручить? Наверняка имеются в распоряжении действующие офицеры, более умелые при всяких разгонах или обычных оцеплениях. В конце концов, специально бороться с толпами никто в Николаевском училище не учил. Для этих целей в основном использовались городовые, а войска — уже в самом крайнем случае.
Может, вообще решили дать оппозиции возможность провести митинг. Свободу слова никто не отменял, пусть и ввели всякие ограничения и исключения. Да и не Кротова дело. Вот девушку встретить и утащить из толпы — вполне его.
Народу на Тверской улице прибавилось, и многие явно двигались в ту же сторону, что и Кротов. То есть к бывшему дому генерал-губернатора и раскинувшейся перед ним площади с тем же названием, что и улица. Для полноты топонимической картины осталось добавить еще Тверской проезд в том же районе.
Никаких приготовлений к разгону митинга полковник не заметил. Ни солдат, ни нынешней милиции. Видно, власти решили: никакой опасности от мероприятия им не будет. Пусть недовольные пошумят, выпустят пар, да и разойдутся. Вряд ли можно ждать попыток переворота, на которые стала вдруг опять щедра новейшая российская история. Когда все изначально незаконно и не имеет никаких обоснований, любители переделить государственные портфели найдутся. А какие выдвинут лозунги — все же пустая болтовня.
Хотя нет. Уже у самой площади стала видна солдатская цепь силой примерно в роту. Народа же на площади, по прикидкам Кротова, пока находилось чуть больше тысячи. Но и до митинга времени еще хватало. Наверняка подойдут позже. Не очередь же, заранее место занимать не станешь. Пусть погода склонилась на весну, долго стоять все равно холодно.
Кротов старательно обошел площадь и сразу двинулся на второй круг. Люди все прибывали и прибывали, следовательно, прибывало проблем с поисками. Это сейчас можно пройти не толкаясь, а если нахлынет настоящая толпа, как бывало не раз и не два, тогда уже поиски станут явной проблемой.
Он увидел Дину, когда пошел на третий обход. Откуда-то из Столешникова переулка появилась целая толпа молодых людей обоего пола, возбужденных, галдящих, довольных непонятно чем. Вероятно, просто упивались собственной революционностью, как поколения иных революционеров до них. Тут ведь абсолютно неважно, за что ты. Главное — что против. Критиковать, требовать, свергать всегда легче, чем предлагать взамен хотя бы что-то реальное.
— Дина! — Пусть не слишком культурно кричать женщине, но даже изрядно подсократив расстояние, Кротов был не уверен, что Писаревская не смешается с толпой, не пропадет среди прочих недовольных.
Вокруг стоял гул. Люди обменивались мнениями, и расслышать что-либо было трудно. Но офицерам постоянно приходится повышать голос, перекрывать не то что разговоры — грохот боя. Девушка вдруг остановилась, повернулась, нашла зовущего и улыбнулась, словно ждала встречи.
При таком стимуле пробьешься через ощетинившийся штыками вражеский строй, а не то что через толпу праздных обывателей. В данный момент Кротов их практически не замечал, двигаясь подобно мощному ледоколу через едва схватившийся лед. Кто-то вроде возмущался, но не слишком ретиво. Чувствовалась в полковнике сила. Та самая, которая позволяет управиться с любым людским сборищем.
— Здравствуй! — На спутников Писаревской Кротов не взглянул. Мельком лишь отметил, что относятся они к людям явно не рабочим и не служащим — последнее в исконном смысле. Так, не то полубогемная, не то конторская братия, привыкшая отбывать часы, но кичащаяся положением. Те, к кому офицер никогда не испытывал симпатий.
— Здравствуй! — Девушка улыбнулась в ответ. Похоже, она тоже была рада встрече. — Не думала, что ты будешь здесь.
— Я искал тебя, — признался Кротов. — В редакции намекнули, что ты придешь на митинг. В Петрограде встретиться не получилось. Так вышло, что отправился туда позже. Да и дел оказалось больше, чем ожидал. Только сегодня вернулся.
Спутники Писаревской отошли, дали возможность остаться одним. Насколько это возможно в постепенно разрастающейся толпе.
— Где же еще быть? — удивилась Дина.
— Где угодно. Смысл протестовать после выборов! Знаешь, мне происходящее здорово напоминает семнадцатый год. Сплошные протесты, куча недовольных, множество разнообразных слов и полное отсутствие хоть каких-то дел. Против — хорошо, но ведь надо что-то предлагать взамен. Реальное, делающее мир лучше.
— Ты просто не понимаешь!..
— Напротив. Я это проходил. Начиная с одного февраля. И в итоге проиграли войну, развалились на несколько частей, да и жить стало хуже. Стоит наступать на те же грабли? Уже молчу — выборы прошли, а всем не угодишь. Так что мое дело сторона. Как помнишь, я гражданин Сибири, и к Московской республике отношения не имею. Разве что, по факту происхождения.
— Но нынешний кандидат нам не подходит!
— А другой не подойдет кому-то еще. О вкусах не спорят, а вот о взглядах — без конца, — Кротов чуть не добавил, что все политики одинаковы, но решил не лукавить. Нынешний ему чем-то нравился. На общем фоне.
— Слушай, ты говорил, будто офицером был, — Писаревская явно не желала слушать доводов разума.
— Был.
— Нам такие люди могут понадобиться.
— Очередную революцию готовите? — Почему единственная понравившаяся женщина является идейным врагом?
— Давай потом об этом поговорим. Ты лучше послушай, о чем тут будет речь. Тогда поймешь.
— Может, лучше сходим куда-нибудь? Посидим, поговорим, заодно просветишь: какой свободы вам еще надобно? Мне, как иностранному подданному, маячить на чужом митинге не пристало.
— А спасать кого-то?
— Другое дело. Вполне по-христиански, хотя февраль и отменил старые ценности.
Договориться сегодня им было явно не суждено. Оба чувствовали это, и разговор становился каким-то беспредметным, словно каждый не слышал другого. Или беседа велась на разных языках.
