Последним был Александр. Он, молча, подал Гераклу ключи.
– И что я должен открыть ими? – не понял юбиляр.
– Твою дачу.
– У меня ее нет, – возразил Геракл.
– Теперь уже есть.
– Ты купил для меня имение Святозарского?!
– Да! Он это сделал! – подтвердили зеленоволосые.
– Ненормальный! – проворчал юбиляр, обнимая Александра.
Я вопросительно посмотрела на Данилова. Тот охотно разъяснил, в чем дело.
– Бывшее имение князя Святозарского находится в пятидесяти километрах от города. При социализме оно пустовало. Дворец был наполовину разрушен, парк заброшен и загажен. В начале перестройки имение приобрел столичный коммерсант. Но он появлялся там редко, и не собирался наводить порядок. Герман Корецкий давно хотел купить имение Святозарского, чтобы реставрировать дворец и парк, но владелец назначил запредельную цену.
– Наши подарки – на твоей даче! – заявили зеленоволосые. – Ты увидишь их сразу, как только войдешь!
– Саженцы для оранжереи! – догадался Геракл и радостно улыбнулся.
Праздник продолжался. Гости произносили тосты. Официанты разносили вино, коньяк, водку и шампанское. Я отказалась от спиртного, ограничившись минеральной водой.
Аня пила шампанское со льдом. Я не могла не возмутиться по этому поводу.
– Ларингита тебе мало?! Хочешь получить еще и ангину?!
Она рассмеялась и нахамила мне.
– Отстань, зануда! Следи лучше за своим очкариком! Если он напьется, то изменит тебе с первой встречной. А ты такая уродина, что не нужна никому, кроме Севки!
Я едва не расплакалась от обиды, хотя понимала, что Аня права.
Зазвучала музыка. Аня отправилась танцевать вместе с Гераклом, байкерами и готами.
Ко мне подошел рыжий следователь. Предположив, что он желает пригласить меня на танец, я решила, что способна понравиться не только Севе, и перестала переживать из-за своей внешности. Но меня ожидало разочарование.
– Надежда, Алексеевна, мне надо срочно побеседовать с Вами! – заявил следователь.
«Идиот!» – мысленно выругалась я. «Более подходящее время и место для допроса свидетельницы трудно найти!». К сожалению, я была слишком хорошо воспитана, поэтому не произнесла эти слова, а лишь, молча, кивнула и поплелась вслед за следователем к выходу.
На улице было тихо и пустынно. Ярко горели фонари. Где-то невдалеке стрекотали цикады. Пахло травой и цветами. Только следователь был настроен совсем не романтически.
– Антон Сергеевич Котов, – представился он, предъявляя удостоверение.
– Веру Смирнову уже похоронили, а Вы только собираетесь приступить к расследованию? – не удержалась я от иронии.
– Дело закрыто, и Вы там не фигурируете, – пояснил Котов. – То, о чем я намерен спросить Вас, не будет занесено в протокол.
– И что же Вас интересует? – не поняла я.
– На лице Смирновой имелся какой-то особый знак?
– Да. В центральной части лба ярко-красной губной помадой была нарисована молния, обведенная овалом, – вспомнила я.
– Спасибо, Надежда Алексеевна! Извините за беспокойство!
– А что означает этот символ?
– Точно не знаю. В прошлую среду, рано утром, на улице, умер Владимир Скворцов. У него был рак легких, поэтому его смерть никого не удивила. На лбу у Скворцова изображался такой же знак, как у Смирновой. А труп Владимира Скворцова обнаружила Вера Смирнова.
Я попыталась проанализировать услышанное.
– Наверное, это какой-то магический ритуал. Начальная буква дня смерти и фамилии умершего совпадают. Скворцов скончался в среду, а Смирнова – в субботу. Не исключено, что завтра утром появится еще один труп с зигзагом на лбу – мужчина, фамилия которого начинается на «С».
– Сосновский! – испуганно вскрикнул следователь. – Он ведь видел мертвую Смирнову.
От этих слов по моей спине побежал холодок. Я не хотела, чтобы гипотеза Котова подтвердилась.
Из ресторана вышел Сева и направился к нам. Вопреки прогнозу Ани, он был совершенно трезвый.
– Что вы здесь делаете? – поинтересовался Сева, подозрительно глядя на нас.
– Беседуем, – отозвалась я, злясь на Севу за то, что он появился в неподходящий момент.
– Юбиляр недоволен вашим отсутствием, – сообщил Сева.
Мы вернулись в зал.
На сцене двое пьяных гостей пытались изобразить что-то в стиле шансон. Музыканты играли неплохо. А певцы просто кричали, не попадая в такт, и не слушая мелодию.
Байкерам и готам нравилось то, что происходило на сцене. Они подбадривали выступающих криками и аплодисментами.
– Надоела эта пошлятина! – не выдержал Борис.
– Позорище! – согласился Андрей. – Ни слуха, ни голоса нет, только одно самомнение.
– Если можете, спойте лучше! – сказал один из байкеров.
– У нас сейчас нет гитар, – ответил Борис.
– Будут вам и гитары, и микрофоны! – ухмыльнулся байкер.
Он подошел к Александру и стал что-то говорить, указывая на Андрея и Бориса.
Александр взял микрофон и объявил:
– А сейчас ту же самую песню, но без оркестра и под гитары, исполнят студенты медицинского университета!
Андрей и Борис сразу оказались в центре внимания. Но их не смутила реакция зала. Они спокойно поднялись на сцену. Музыканты вручили им гитары, настроили микрофоны и ушли.
Гитары были не электрические, а обыкновенные, такие, какими обычно пользовались Андрей и Борис. Я с удовольствием слушала их песни по вечерам, и поэтому не сомневалась в том, что основной части аудитории они понравятся. Так и случилось. Песня, которую испортили предыдущие выступающие, в исполнении Андрея и Бориса звучала совсем иначе. Все были удивлены. А когда песня закончилась, раздались дружные аплодисменты.
– Знаете что-нибудь из репертуара Розенбаума? – поинтересовался юбиляр.
Андрей и Борис охотно исполнили еще одну песню. Она тоже имела успех.
Байкер, пытавшийся высмеять студентов, пристыженно молчал. Но Андрей и Борис не стали ему мстить. Они решили отыграться на Александре.
– Наш замечательный ведущий тоже хочет порадовать юбиляра песней! – заявил Борис с ехидной улыбкой.
– Специально для этого вечера он приготовил что-то оригинальное и очень душевное! – добавил Андрей.
Все взгляды устремились на Александра.
– Эффектно подставили! – хмуро прокомментировал рыжий следователь. – Санька совсем не умеет петь. Он даже в школе прогуливал уроки музыки.
– Санек придумает что-нибудь! – заверил байкер. – Он хитрый!
