– Что у тебя сегодня вечером? – спросил Мэй. – Обряд друидов? Спиритический сеанс? Материализация духов?
– Нет, в восемь тридцать по радио выступает Томми Хэндли. Я никогда его не пропускаю. – Она воткнула в шляпу устрашающего вида булавку. – Слушала, когда разбомбили Брюса Белфриджа. В жизни так не смеялись.
Брюс Белфридж – диктор новостей на Би-би-си, снискавший лавры национального героя после того, как не прервал свой репортаж в момент, когда в студию попала бомба и несколько человек погибли.
– Честно говоря, я, кажется, буду скучать по войне, когда она закончится.
– Не кощунствуй, Маргарет, – гневно ответил Брайант, свесив ноги с парапета, заросшего водорослями. – Смерть крадется по улицам, она приводит в ужас своей полной бессмысленностью.
– Чем ближе подбираешься к смерти, тем больше хватаешься за жизнь, – напомнила ему предводительница ковена ведьм. – Город полон набирающих силу духов.
– Город полон мужественных людей, вот и все, – произнес Мэй и глотнул пива.
– Если не думать о тех, кто остался здесь, – она обвела рукой вокруг, – ваша работа, мистер Мэй, утрачивает всякий смысл. Все, что вы здесь видите, отразится на жизни тех, кто еще не родился.
– Не принимай ее слова близко к сердцу, – предупредил Брайант напарника. – Мэгги, а ведь ты ошиблась, предсказав, что один из нас погибнет во время взрыва.
– Наверняка никогда не бывает, иначе я бы обосновалась на ипподроме и сделала состояние, а не помогала полиции в расследованиях, – огрызнулась она в ответ.
– Ты мне говорила, что однажды поставила на кобылу по кличке Суфражистка во время скачек в Кемптон-Парке, поскольку в нее вселился дух Эммелин Пэнкхерст,
[26]
– напомнил Брайант.
Мэгги открывалось больше, чем она могла кому-либо признаться. Сжавшееся в клубок время, дни, слившиеся с ночью, скоростные трассы, ворвавшиеся в жизнь небоскребы, стальные колеса и сферические стекла. Она видела девушку – свою ровесницу, только живущую полвека спустя, девушку, столь напуганную жизнью, что она не в силах выйти из дому.
Мэгги открывалось будущее внучки Джона Мэя.
– Извините, – неожиданно произнесла она. – Мне надо идти. Не падайте духом, мистер Мэй. И не волнуйтесь за будущее. Все образуется. Мелодия города не стихнет, пока есть кому ее подхватить.
– Интересно, что на нее нашло? – воскликнул Брайант.
Детективы смотрели Мэгги вслед; вот она прошла вдоль улицы, остановилась у порога одного из домов погладить пеструю кошку, постояла минуту рядом с ней и продолжила свой путь.
– Ты знаком с очень странными людьми, Артур, – заметил Мэй.
– Да ты и половины не видел. Многих из них я намерен привлечь к работе отдела. У меня есть приятель, который читает мысли, глядя на насекомых. Может оказаться весьма полезен. И еще одна девушка – вентофонистка.
– Что это значит?
– Считывает информацию по телефону.
– Ты меня разыгрываешь.
– Наша работа только начинается. Кажется, наконец я обрел цель в жизни. То, чему могу себя посвятить. И это благодаря тебе.
Брайант изучающе посмотрел на своего напарника и ухмыльнулся; у них над головами показалось солнце, превратив реку в блестящую полоску света. Он с нетерпением принялся потирать руки.
– Но с чего начнем? Нам еще предстоит найти логово вампира с Лестер-Сквер. Он у меня по-прежнему на повестке дня. И та несчастная похищенная им девушка, которую он зарыл заживо со всеми этими бешеными летучими мышами и чьим-то черепом. Вот-вот приступим к новым расследованиям. Нам передали дело пилота истребителя «харрикейн», обвиненного в зверском нападении на Аргайл-стрит: несколько свидетелей, на теле чертовы отпечатки его пальцев и в то же время – железное алиби: в это время будто бы он находился в центре Риджентс-парка. Он один из героев Ла-Манша, поэтому всем выгодно его реабилитировать, но как это сделать? Нет, наши труды тяжкие еще впереди. Этот город – настоящий кладезь всего самого удивительного и невероятного. Разве не так, мистер Мэй?
– Абсолютно с вами согласен, мистер Брайант, – ответил Мэй, подняв свой стакан. На сей раз он действительно так думал.
Через плечо друга Брайант взглянул в сторону моста Ватерлоо. Нечто в центре моста привлекло его внимание. Темный луч света вспыхнул, окрасив окрестности зеленовато-желтой зарницей, и на долю секунды перед ним мелькнул образ двух пожилых людей, облокотившихся на каменный парапет. Мелькнул и исчез, не успев продлиться.
Высоко над головами обоих в раннем вечернем воздухе медленно раскачивались, подобно старым китам, ищущим заветных мест нереста своих юных дней, серебристо-серые аэростаты заграждения.
62
Ловкость рук
– Который час?
– Солнце садится. – Мэй отошел от окна больничной палаты. – Отсюда виден берег реки.
– Слушай, Джон, у меня еще цел тот мобильник, что ты мне купил. – Артур Брайант вытащил из-под матраса серебристый телефон фирмы «Нокия» и бросил его своему посетителю, ожидая проявлений восторга.
Палата была завалена яркими цветами и поздравительными открытками.
– Я думал, ты его посеял, – произнес Мэй, отправляя в рот виноградину.
– Нет, я случайно перепутал его с телевизионным пультом. Каждый раз, когда Альма переключала каналы, чтобы посмотреть последние известия, она набирала экстренный номер берлинского филиала Интерпола.
– Ну почему ты не ввел в память мой номер?
– Плохо соображал. Мне по голове врезали, – пожаловался Брайант.
– Что стряслось со старой черепушкой? – Мэй уставился на макушку партнера. Ряд аккуратных швов шел от правого уха до середины левой брови. – Похоже, останется шрам. Ты помнишь, что случилось той ночью, после моего ухода?
– Помню обрывками, – признался Брайант. – Я спустился вниз за своим пресс-папье.
– Каким пресс-папье?
– Тем самым, что я швырнул в парней с Холмс-роуд, когда они заявились меня доставать. Должно быть, я выскочил на улицу около шести утра. Решил забрать эту штуковину, как-никак память о войне. Как раз поднимался по лестнице, когда увидел его. Дверь наверх была распахнута, а в проеме стоял сын Элспет Уинтер. В кулаке он зажал зеленый металлический цилиндр. Начал обвинять меня в том, что я его преследую, и сказал, что убьет меня. Нельзя было, оказывается, разыскивать его в Уэзерби. Я расстроил его, напомнив, как умерла его мать. Как мало надо, чтобы вызвать воспоминания. Дай и мне, ради бога. – Он потянулся вперед и выхватил несколько виноградин с ладони Мэя. – Ой! – Брайант схватился за лоб и откинулся на подушку.
– Не двигайся, – предупредил Мэй. – Сиделка говорит, ты пролежишь еще несколько дней. Что произошло, когда ты увидел Тодда в дверях отдела?
