Женя медленно повернулась.
«Он!!!» – Ее сердце бухнуло куда-то в район желудка.
– Точно, это же ты, Женни… – улыбнулся мужчина, отчего его подбородок разделила ложбинка. – Ты меня не помнишь?
Женя молчала, глядя на мужчину снизу вверх. Все-таки это был он, Сергей Ларионов. Только много старше. Не юноша, а взрослый мужчина теперь. Но при этом нисколько не полысевший, не поседевший и даже не пузатый. Просто взрослый, интересный мужчина. Словом, он выглядел лучше, чем можно было вообразить до того.
– Это я. Сергей. Сергей Ларионов. Ну конечно, ты меня не помнишь… – опять добродушно засмеялся он. – А я тебя сразу узнал, когда ты там стояла, у витрины. Тебя невозможно не узнать.
Он говорил, а его губы смыкались и размыкались, и верхняя чуть выдавалась, своей слегка изогнутой формой напоминая дугу от лука, к которой крепится тетива. И эта ложбинка на подбородке. Глаза – светло-серые. Морщинки возле глаз. И кожа лица – более грубая, что ли, уже не юношеская. Мужская кожа, за долгие годы задубевшая от ежедневного бритья.
Это был совсем не тот, прежний юноша, которого запечатлела в своей памяти Женя, теперь перед ней предстал совершенно другой человек. Тоже приятный и интересный, но другой. Только сейчас Женя смогла понять, что не знает этого нового, незнакомого Сергея Ларионова.
– Привет, – сказала она и вдруг улыбнулась.
Да-да, каким-то невероятным, мистическим почти образом Женя смогла сбросить с себя напряжение. Наверное, потому, что осознала, насколько реальность отличается от ее прежних фантазий. Да еще и сам Сергей, судя по всему, жаждал общения со своей давней знакомой.
И это было приятно.
Всегда приятно и легко беседовать с людьми подобного типа. Открытыми… Они смотрят и словно гладят своего собеседника взглядом.
– Ой, привет, Сергей! – и Женя, сама не понимая, что делает, потянулась ему навстречу, раскинула руки.
И он тоже раскинул руки и обнял ее.
Вблизи Сергей пах каким-то едва заметным, чуть сладким одеколоном (или средством для бритья).
Обнимая его, Женя поняла, насколько он выше и крупнее ее. Высокий статный мужчина.
– А я смотрю – кто это такая… Женни! А ты меня не узнала, не спорь… В первый момент смотрит так удивленно и глазами хлопает!
– Да как мне тебя узнать, когда ты был светленький, а стал темненький!
– Я – темненький? – Он отстранился, провел ладонью по волосам.
– Да, ты какой-то другой, – глядя на него с обожанием, сказала Женя. – А ты здесь, оказывается, в Кострове?
– И ты здесь. А я тут сто лет не был, веришь ли. Дядя Арсений умер, ты в курсе? – Улыбка вдруг сошла с его лица, взгляд Сергея стал мягким, задумчивым.
– Соболезную.
– А ты-то как, Женни? Расскажи, если хочешь, то, что считаешь нужным: самому мне неловко задавать вопросы.
– А нечего рассказывать, – пожала она плечами. – Правда. Я сюда к бабушке на юбилей приехала. Он завтра. Хочешь, приходи. Она тебя помнит, – легко произнесла Женя. «Ну вот я и выполнила поручение Анны, – подумала она. – А что, не жалко!»
Сергей пожал широкими плечами, глядя куда-то в сторону.
– Н-нет. Неудобно, – произнес он не сразу. Потом опять посмотрел Жене в лицо: – А ты торопишься куда-то, я тебя не задерживаю?
– Нет, – сказала Женя.
– Тогда давай посидим где-нибудь, поболтаем?
– Давай.
– А вон туда, кажется, там летнее кафе…
И они пошли рядом.
– Ты такой высокий, – удивленно произнесла Женя, поглядывая на Сергея со стороны.
– Наверное, еще вырос. И потемнел, – улыбнулся он. – Но ты, Женни, вот честное слово, все такая же девчонка.
Они расположились за столиком под широким тентом.
– Я угощаю.
– Хорошо.
– Что ты будешь?
– Мороженое. Вот, ванильный пломбир.
– Девушка, можно нам два пломбира? – обратился Сергей к подошедшей официантке – невысокой, коренастой особе с волосами, возможно, накладными, собранными на затылке в затейливый хвост. Кажется, Женя знала когда-то эту официантку, во всяком случае, ее лицо показалось знакомым.
Да и официантка тоже припомнила Женю: приподняла брови, явно собираясь что-то сказать, но передумала, метнув свой следующий взгляд на Сергея. Вероятно, женщина решила не мешать чужому свиданию.
– Я так рад тебя встретить, – когда официантка отошла от их столика, обратился Сергей к Жене.
– Почему? – спросила она.
– Потому что у меня возникает ощущение, когда я вот так смотрю на тебя, что времени нет. Ничего не изменилось.
«Он, наверное, вспомнил сейчас об Ане. Я у него с ней ассоциируюсь!»
– Ты не хочешь перемен? Хочешь вернуть прошлое?
– Немного не так… Без перемен не обойтись, я понимаю, и ушедшие годы тоже уже не вернуть. Да и не жалко их, если подумать. Дело в другом. Я, если хочешь знать, теперь ловец прошлого.
– Это как? – удивилась Женя.
– Как-то само собой получилось! – легко вздохнул Сергей, и опять его подбородок разделила ложбинка. – Я рисую по памяти. То, что видел двадцать, тридцать лет назад.
– Ты художник, я слышала.
– Нет. Это мой дядя Арсений был настоящим художником, а я – ловец прошлого. Я запечатлеваю на холсте картинки из далекого прошлого, и люди мне платят за свои воспоминания.
Женя вдруг вспомнила, что Нина Георгиевна недолюбливала Сергея. Да и сама Анна часто злилась на него – вот именно за эту расплывчатость речи, отсутствие конкретики. Мужик не должен так говорить, так вести себя – считала Нина Георгиевна, а вслед за ней скоро – и ее дочь. Вот взять бывшего мужа Анны, Владика – абсолютно земной, твердо стоящий на ногах мужчина. Все по делу, и никаких абстракций и лирики. И никаких метафор или сравнений! Владика Нина Георгиевна обожала до сих пор, кстати.
«Рыба! Сережка по гороскопу – Рыбы, а я ненавижу этот мутный знак!» – как-то заметила Анна, объясняя много лет назад, почему в том числе она рассталась с Сергеем.
А Жене, не особо верящей в гороскопы, тем не менее всегда была мила именно эта мягкая неопределенность в характере Сергея. Она не понимала «конкретных» мужчин, считала их слишком простыми, прямыми. А вот водная, текучая, тревожная и нежная натура Сергея нравилась ей. И это было вовсе не проявление недопустимой у «настоящего мужика» женственности или слабости. Наоборот, Женя находила в подобном поведении проявление силы и искренности. Потому что Сергей не боялся быть самим собой. А Владик – тот всегда старался казаться. Казаться настоящим мужиком.
– Красиво звучит – ловец прошлого, – задумчиво произнесла Женя. – Ну а я тогда, получается, ловец эмоций.
