– Это определенно эстетический прорыв сознания, – с серьезным видом заявила Мира.
– Определенно, – подтвердил Барташов, придвинулся к ней, медленно наклонился и поцеловал ту самую небольшую грудь, изысканную и великую красоту которой открыл для себя недавно…
А когда они отдышались, после следующей своей прекрасной вершины, наступил черед борща, потому как Барташов самым прозаичным образом потребовал его немедленно накормить, иначе грозил помереть.
И ел горячий борщ, нахваливая от души, и выспрашивал у Миры подробности ее радикальной перемены жизни, и как она на это решилась, как организовала все, и как они с его мамой сговорились.
И словно плавился душой, проживая полной мерой этот момент: от того, что она рядом и, похоже, что и на самом деле навсегда, от великолепного оргазма, отголоски которого все еще чувствовал в теле и в памяти, от потрясающе вкусного борща и знания того, что его сварили именно для него, от мысли о том, что там, в своей комнате, спит Петька, и даже от мысли, что так не бывает, а у него вот есть.
И от того, что еще так много у него впереди вообще и еще сегодня ночью в частности.
А Мира посматривала на него с лукавой, все понимающей улыбкой и тоже думала о том, что у нее впереди, ведь до утра еще целая ночь.
Их ночь.
Совсем ранним утром дверь в большую хозяйскую спальню, тихо скрипнув, приоткрылась на щелочку, постояла так и приоткрылась чуть больше, и в нее просунулась голова любопытного Петьки.
Он присмотрелся к спавшим на кровати взрослым, на цыпочках вошел в комнату и остановился в ногах постели. Мира с Андреем спали глубоким сном, сраженные полным бессилием, лежа на боку лицами друг к другу.
Петька залез на кровать, прополз между ними, поверх прикрывавшего их одеяла, и подполз сначала к Мире и поцеловал ее в щеку, потом переполз к Андрею и поцеловал того.
Не дождавшись никакой ответной реакции от двух наглухо спящих людей, он поднялся на ноги и принялся прыгать на кровати, добросовестно работая будильником.
– Ура!! – кричал Петька и подпрыгивал от переполнявших его чувств. – Ура!! Мы все вместе!!
– Господи, Петя! – первым подхватился Барташов, чуть испугавшись спросонок. – Ты что орешь?
– Ура, папочка!! – верещал Петька. – Мы теперь все вместе!!
– С таким будильником это может продлиться не долго, – проворчала проснувшаяся Мира.
– Почему? – тут же спросил Петька.
– Помрем от неожиданности, – разъяснила она.
– Мы вместе! – объяснил ей Петька важность момента. Плюхнулся попкой на подушку, сложил ручки замком, прижал к груди и от души произнес с чувством: – Какое счастье!
Барташов схватил сына в охапку, расцеловал в щечки, потискал, поднял на вытянутых руках, под его развеселый смех, а опустив и прижав к себе, направил его кипучую энергию в продуктивное русло.
– Так, – наигранно строго спросил отец, – на горшок ходил?
– Я большой мальчик, – хохотал от переполняющего его счастья Петька. – Я писаю в унитаз!
– Тогда бегом в туалет, а потом будем чистить зубы!
– Не хочу зубы! – не капризничал, а просто радовался жизни сынок.
– А придется, – спустил его на пол у кровати отец и чуть подтолкнул: – Вперед! В туалет очередь, ты пока первый.
Петька веселым шустриком обежал кровать, подскочив к Мире, она его обняла, а он поцеловал ее горячими, влажными губками в щеку.
– Иди, – посоветовала она ему. – А то и на самом деле кто-нибудь тебя опередит.
– Ты никуда не уйдешь? – на всякий случай спросил он ее шепотом.
– Не уйду, – заговорщицким шепотом пообещала она ему.
Успокоенный обещанием, счастливый Петька с радостным воплем: «Я первый писать!» – умотал из комнаты.
– Придется тебе, Барташов, – сияя глазами, посмеивалась Мира, – ночью, последним, осмысленным движением натягивать на себя труселя.
– Или утром, – с намеком на их предрассветный третий заход, многозначительно усмехнулся Андрей, – а на тебя эту шелковую штучку на бретельках.
– Или утром, – поддержала внесенное уточнение Мира.
Он, обняв ее за спину, притянул к себе, заглянул в веселые, темно-синие счастливые глаза.
– Сын прав: мы вместе. Какое счастье, – повторил он слова ребенка, медленно опустил голову и поцеловал Миру.
– Я пописал!!! – от всей души переполнявшего его безмерного счастья и радости жизни сообщил на всю квартиру громким криком Петька.
Они поженились в августе, через три недели после того памятного появления Миры в квартире и жизни Барташова, изменившего все.
Церемония проходила в этом городе, были только самые близкие друзья и родственники. Ну и от завода первый зам директора, начальник службы безопасности и сам Богомолов Игорь Олегович.
С таким веселым бракосочетанием работники местного загса не сталкивались никогда. Нет, сначала все шло чинно-мирно, как и положено, торжественно и все такое – прошествовали по ковровой дорожке, как надо, встали на рушник, прониклись моментом, слегка посмеивались, тихо обмениваясь репликами друг с другом, но все в рамочках, приличненько, Мира старалась иронию свою не педалировать даже от нервов.
Но в какой-то момент Петьке надоело тихо стоять в сторонке, когда происходит что-то важное и, по непонятному недосмотру, без его участия. И, вырвавшись от бабушки, он протолкался между Мирой и отцом, всунул свою ладошку Мире в руку и, на моменте, когда брачующая дама наставительно-проникновенным тоном доносила до молодоженов мысль о важности семейных уз и продления рода, громким довольным голосом сообщил на весь зал: «Всё, я здесь!» – наглядным примером указав важной даме и всем собравшимся, что молодожены двигаются по жизни с явным опережением в пункте о продлении рода.
– Можно продолжать? – спросила Мира у него, еле сдерживая смех.
– Давайте, – разрешил Петька и кивнул головой.
Вот на этом моменте и начался цирк! Лариса Максимовна ринулась срочно исправлять свой недосмотр, забрать внука и увести в сторону, Петька сопротивлялся и искренне недоумевал, почему это его оттаскивают от отца и Миры, они же всегда вместе. О чем он громко и сообщал всем вокруг, ловко изворачиваясь от бабушкиных рук и закручивая вокруг своей оси Миру, за которую продолжал держаться.
– Я с ними! Я всегда с ними, без меня они пропадут! – объяснял ребенок, шустро уходя от очередного маневра бабули.
Гости, начав с легких улыбок и сдерживаемых смешков, уверенно двигались к неконтролируемому хохоту, особенно когда Петька, спрятавшись за платье Миры, высунул оттуда голову и сообщил:
– Бабушка, все в порядке. Нас сейчас запишут, и мы пойдем куда надо, что ты нервничаешь.
Мира хохотала, Барташов стоически боролся с улыбкой, крепко поджимая губы, Лариса Максимовна, запыхавшись от беготни, держалась за сердце, брачующая дама тряслась всем телом от сдерживаемого хохота, прикрыв лицо папкой с речью, а гости хохотали уже в голос до слез.
