– Не надо косесус, – покрутил отрицательно головой сильно взволнованный ребенок и попросил: – Пусть у вас одно зрение будет у каждого.
– Ну, чего ты испугался, Петюш? – спросила его ласковым голосом Мира. – Подумаешь, спорим, ерунда какая.
Петька вдруг, что-то вспомнив, шустренько сполз со стула, подбежал к ней, ухватил за ладошку и посмотрел на нее, запрокинув голову вверх.
– Ты волнуешься? – спросил он растревоженно.
– Немножко, – улыбнулась ему Мира. – Скорее переживаю.
– Тебе нельзя! – серьезно заявил он.
– Почему? – не понял Барташов.
– О, кстати! – обрадовалась Мира, выставив указательный палец вверх для усиления момента. – Мне нельзя волноваться. Все! Петька никуда не едет.
– А куда мне надо ехать? – спросил малыш, перестав так уж сильно переживать и пугаться, но еще настороженно.
– Давай у него и спросим, – предложила Мира Андрею. – Поставь его снова на стул.
– Почему тебе нельзя волноваться? – поинтересовался Барташов, подхватив сына и водрузив его на стул.
– Да ерунда, – отмахнулась Мира, подошла к ребенку и спросила максимально мягким голосом: – Петенька, приехала твоя мама.
Петька посмотрел удивленно сначала на отца, потом перевел недоуменный взгляд на Миру и вдруг звонко рассмеялся. – Ты же вот она. Куда же ты приехала?
– Я-то вот она, но приехала твоя вторая… – запнулась она и посмотрела на Барташова.
– Не Мира, – вступил тот в разговор. – Приехала твоя мама Элла из Франции.
Петька смеяться перестал и посмотрел на них опасливо, ожидая какого-то подвоха.
– И она хочет провести с тобой какое-то время, – перехватила у мужа эстафету разговора Мира. – Пожить вместе с тобой в Москве у нее дома. Может, неделю, может, больше. Понимаешь?
Петька смотрел на них, и на его личике явственно проступило выражение испуга и неверия. Губки вдруг сжались, опускаясь уголками вниз, подбородочек задрожал, глаза тут же наполнились слезами. Он сложил ручки вместе, прижал к груди и спросил:
– Вы меня хотите ей отдать? – и задохнулся от такой страшной мысли. – Совсем отдать?
– Да ты что! – ринулась к нему Мира, обняла, прижала к себе, чуть отодвинулась, вытерла текущие слезки и твердым строгим голосом заявила: – Мы никому, никогда в жизни тебя не отдадим ни за что на свете! Ты наш самый любимый и самый нужный мальчик! – И улыбнулась: – Ты что, Петруша, ну как же мы тебя отдадим, мы же без тебя с папой жить не можем, такой ты нам важный и нужный сынок.
– Правда? – спросил ребенок с сомнением и кивнул головой, обиженно поджимая губки.
– Правда-правда, – уверил его отец, подхватил на руки, прижал к себе и посмотрел через плечо сына, прижавшегося к нему, на Миру.
– Убила бы эту Элку! – беззвучно, одними губами произнесла та, подкрепив свое пожелание, потрясая сжатым кулаком.
– Ну, все! – закончил весь этот балаган Барташов волевым решением, отрезав таким голосом, что спорить не рекомендовалось никому. – Хватит тут слезы и страсти разводить! – И, откинув назад голову, чтобы заглянуть в личико сына, спросил: – Петя ты с мамой Эллой хочешь пожить? Только четко и ясно отвечай.
– Нет, – четко и ясно ответил Петька, как и было велено.
– Ну, а встретиться с ней, денек провести? Погулять, пообщаться, может, в зоопарк, в театр кукол или в кино на мультики?
– Нет, – так же четко ответил пацан.
– Все! – констатировала довольным тоном Мира и развела руки в стороны, как артист, вышедший на поклоны. – Вопрос закрыт. И я не хочу его больше обсуждать.
– Не нервничай, – напомнил Петька, не вовремя проявив заботу.
– Так, – возбудился интересом Барташов. – Я не понял, у вас тут что, заговор за моей спиной? Откуда ты взял это «не волнуйся, не нервничай»?
– Тетя врач сказала, – сдал с потрохами Петька всю информацию. – Сказала: а вы, молодой человек. – И пояснил для папы: – Молодой человек это я, она меня так назвала.
– Хорошо, и дальше, – уже нервничал сам Барташов.
– Молодой человек, – продолжил добросовестно сдавать Миру сынок, – берегите маму, если хотите, чтобы у вас появился здоровый братик или сестричка. Ей нельзя волноваться и нервничать. – И пояснил: – Я подумал, что здоровый братик мне подходит, а сестричка не знаю. – И вздохнул: – Что с девчонками делать, как играть?
– Та-а-ак, – протянул обалдевший Барташов и посмотрел недовольно на Миру и уточнил для ясности у сына: – И когда тебе тетя врач это сказала?
– Вчера.
– А мне вы когда собирались сообщить про братика или сестричку? – все смотрел он недовольно на жену.
– Мама сказала, нужна совествущая обстановка, – продолжал выкладывать подробности Петя, тщательно неправильно выговорив сложное слово, и предположил: – Наверное, она еще не очень совествущая.
– А когда она будет эта совествущая? – с нажимом поинтересовался Андрей, глядя на Миру.
– Уже всё, проехали, – усмехнувшись, развела она от бессилия руками, – сынок сдал все сюрпризы без всяких обстановок. Теперь только прямой наводкой и крупным калибром – у нас будет ребенок, девочка или мальчик, не известно пока, но уже два месяца, – отрапортовала Мира. – Все. Больше тайн нет. Петька склоняется к кандидатуре мальчика, а мне кажется, что девочка тоже неплохо. А что думаешь ты, папочка?
– Папочка думает, что отшлепать вас обоих было бы неплохо! – громыхнул показательно Барташов.
И шагнул к Мире, не спуская сына с рук, обнял ее одной рукой, прижал к себе и проворчал напоследок:
– Заговоры они тут удумали за спиной у отца устраивать.
И прикрыл глаза, чтобы не выпустить предательской слезливости на свободу.
Так и стояли втроем, обнимаясь.
