Деймон и Мэтью жили с отцом над помещениями офисов в Хокстоне; здание они купили на пике бума в сфере недвижимости, который случился в этом районе. Когда-то это были дома зажиточных семей эпохи короля Эдуарда, но за бумом последовало больше полувека заброшенности, и тогда район заново открыли для себя новые английские художники. Этот пузырь тоже лопнул, и теперь дома быстро приходили в негодность, а в их подвалах копошились тысячи крыс.
Когда Эдвард поднимался по ступеням, зажглись фонари. Он слышал, что повсюду вокруг него что-то шевелится. Он посмотрел наверх и через мутный поток белого света увидел старика. Отец Джилл молча смотрел на него из открытого окна наверху.
Звонка на двери не было. Эдвард ударил рукой по стеклу во входной двери и стал ждать. Дверь открыл Мэтью. Что заставляло этих набожных людей носить такие аккуратные прически? Светлая челка Мэтью образовывала идеальную волну над его гладким чистым лицом. Он улыбнулся и пожал Эдварду руку.
— Я рад, что у тебя получилось приехать, — сказал он так, будто пригласил Эдварда на ужин. — У нас сейчас не так много посетителей.
Мэтью повел Эдварда наверх, затем вдоль пустого белого коридора в неотделанное помещение, которое служило им местом обитания. Там не было никаких видных глазу личных вещей. В центре ярко освещенной комнаты стоял голый дубовый стол и четыре стула. Деймон поднялся, чтобы тоже пожать Эдварду руку. Эдвард уже забыл, как похожи братья. У них были глаза фанатиков — яркие, черные и мертвые. Говорили они с напором, взвешивая слова и наблюдая за ним.
— Расскажите, что случилось, — сказал Эдвард, усаживаясь. Ему не хотелось находиться здесь дольше, чем было необходимо.
— Отец больше не может выходить, поэтому мы перевели его с половины на верху дома и дезинфицировали ее для Джиллиан. Мы думали, что если мы не можем ее вылечить, мы должны по крайней мере дать ей ощущение безопасности, вот мы и поместили ее там. Но черные крысы…
— Они хорошие верхолазы.
— Точно. Они поднялись по водосточным трубам и пробрались внутрь через чердак, так что нам пришлось ее переместить. Единственным местом, которое оставалось безопасным, была наша конгрегация.
«Ах, да, — подумал Эдвард. — Церковь Сумасшедших Последнего Дня. Все это я слишком хорошо помню». Джилл разошлась с отцом на религиозной почве. Он воспитал мальчиков в духе крайне правого ответвления христианства, которое выработало больше правил, чем в правилах дорожного движения на хайвэях. Оставалось загадкой, как ему удалось застрять в таких библейских болотах, но Джилл он этим не пронял. Ее братья оказались более восприимчивыми, и когда чумные крысы пошли в наступление, они заняли самодовольно неуязвимую позицию, совершенно расколовшую семью. Мэтью был отцом трех безупречно подстриженных детей, которых Эдвард окрестил Мидвичскими кукушатами.
[40]
Жена Деймона была самой белой женщиной, какую он когда-либо видел, она некогда ввела на христианских кофейных утренниках кружок вязания как средства от стрессов. Ни братья, ни их политика, ни их религия ему не нравились, но он был вынужден признать, что по крайней мере они помогли его жене. Он сомневался по поводу их мотивов, подозревая, что их больше занимал вопрос воссоединения семьи до полного объема и возвращения Джилл назад к суррогатной матери-религии.
— Мы отвели ее в нашу церковь, — объяснил Мэтью. — Ее построили в 1860 году. Стены шириной в три фута. Там нет электрических кабелей, никаких водостоков, ничего, через что могла бы проникнуть даже самая маленькая крыса. Двери ризницы деревянные, и кое-какие витражи уже обветшали, но церковь всегда была надежным местом.
Эдвард был вынужден признать, что идея была разумной. Джилл находилась в том состоянии, когда ее можно было лечить только с помощью психиатра и лекарств, но в данный момент больницы превратились в кошмарное место, куда крысы отправлялись пировать среди беззащитных больных.
Мэтью сел напротив Эдварда.
— Джиллиан устроилась в церкви, и мы надеялись, что она немного успокоится под защитой Господа. Затем там стали ночевать другие члены нашего прихода, и она начала беспокоиться, что они приносят с собой чумных блох, хотя мы и опрыскивали их, прежде чем пустить внутрь. Мы не могли видеть, как она страдает, поэтому построили ей отдельную комнату, прямо там, посередине апсиды…
— …мы устроили ее с максимальными удобствами, — перебил Деймон. — Десять футов на двенадцать. Четыре стены, потолок, пол, закрывающаяся дверь и вентиляционная решетка, сооруженная из крепкой мелкоячеистой сетки, — он выглядел застенчиво, как школьник, описывающий свою деревянную поделку. — Отец возглавлял всё это строительство, потому что у него есть некоторый опыт в столярном деле. Мы перенесли туда ее постель, книги, и она наконец-то смогла заснуть. Она даже перестала принимать снотворное, которое ты ей давал.
«Она пристрастилась к таблеткам, когда мы жили вместе, — подумал Эдвард с горечью. — В том, что у нее появилась эта привычка, все обвиняют меня».
— Так я не понимаю, — сказал он вслух, — что случилось?
— Думаю, лучше нам поехать в церковь, — сказал Мэтью мягко.
Церковь находилась меньше чем в километре от дома, она оказалась меньше, чем он предполагал, — стройная и простая, без контрфорсов и арок, с минимумом резьбы. Бывшее жилище валлийского священника было зажато между двумя более высокими стеклянными зданиями — торговля подавляла религию, затемняя улицы с неизбежностью лондонского дождя.
Перед одностворчатой дверью сидел человек, — грудь колесом, — который сошел бы за вышибалу в ночном клубе, если бы к его ногам не были привязаны наколенники для игры в крикет. Когда Деймон и Мэтью приблизились, он тяжело отодвинулся в сторону. Маленькая церковь озарялась светом тысячи разноцветных свечей, стащенных из роскошных магазинов. Многие были сделаны в форме героев мультфильмов — Бэт-мен, Покемоны, Утенок Даффи, — все они неуважительно горели перед алтарем и апсидой. Скамьи были убраны и свалены возле стены. В центре прохода стояла прямоугольная деревянная коробка, привинченная к каменному полу и подпертая досками, похожая на задник декорации для кино. В стену коробки была врезана дверь, которую охраняла пожилая женщина. Она читала, сидя в кресле с высокой спинкой. В нефе тихо беседовал десяток друзей семьи, расположившихся на оранжевых пластмассовых стульях, расставленных вокруг низкого дубового стола. Они подозрительно замолчали, когда Эдвард проходил мимо них. Мэтью достал из пиджака ключ, отпер дверь в коробку, распахнул ее и со щелчком включил свет.
— Мы подсоединили лампочку к автомобильному аккумулятору, потому что она не могла спать в темноте, — объяснил Деймон, поводя рукой с накрашенными ногтями в сторону комнаты, которая была совершенно голой, если не считать развернутый белый матрас, индийский ковер и стопку потрепанных книг на религиозные темы. В коробке пахло свежей краской и благовониями.
