— Вы все забываете об одном, — заметил Стив, — молодежи не хватает власти и денег, а когда у нее в конце концов оказывается и то, и другое, она уже не хочет изменять мир, она хочет, чтобы он ей принадлежал. Богатому сойдет с рук и убийство.
Мы не успели приступить к решению искоренения проблемы Третьего Мирового голода, когда Сэнди напомнила, что собиралась заехать в Грасс, потому что там производят парфюмерию, а ей хотелось купить кое-какие соли для ванны. Согласно карте Сирила, дорога туда вела слишком узкая, а повороты были слишком крутыми для автобуса, поэтому мы развернулись и скатились на длинную ровную дорогу, разрезавшую две равнины, усеянные желто-коричневыми скалами. Дорогу обрамляли темные кипарисы. Какое-то время вдали были видны фермерские домики, разбросанные здесь и там. Затем вокруг тянулись уже только долины и леса.
После того как мы въехали в туннель из деревьев, настроение переменилось. Солнечный свет здесь дробился, и на черном гудронированном покрытии, раскрошившемся до земли по краям дороги, лежали неверные тени деревьев. Воздух стал прохладнее, и я впервые услышал птичье пение — не вдоль дороги, а на расстоянии, в потоках солнечного света. Была моя очередь вести автобус. Дон и Сэнди сидели наверху. Сирил и Стив только что закончили играть в карты, и со скучающим видом смотрели в окно, когда с шумом забарахлила трансмиссия. Автобус докатился до самой нижней точки на дороге, и я понял, что следующий подъем ему не одолеть. Мы остановились в густой тени, и я поставил машину на ручной тормоз.
— Что случилось? — спросил Стив, забираясь в водительскую кабину.
— Не знаю, — сказал я, — вроде перескочил на нейтральную полосу. Загляни под капот, ладно?
Дон и Сэнди спустились вниз и стали смотреть, как Стив, сияв рубашку, полез под автобус. Через несколько минут он появился, вытирая об джинсы руки, испачканные смазкой.
— Там есть такое резиновое колечко, в которое собираются все тросы переключения передач, — объяснил он. — Оно, наверное, потеряло эластичность, когда ты стал переключаться, порвалось, и тросы раскрепились.
— Починить можно? — спросил я.
— Если найдешь резинку достаточной длины, чтобы временно связать тросы. Пока не будешь переключаться на нейтралку, продержится. Может, нам удастся достать кольцо примерно того же диаметра, если в Ницце есть грузовая автобаза. Тогда сделаем временное кольцо.
Он опять полез под автобус посмотреть неполадку. Ветви высоко над нашими головами трепало порывами мистраля. Деревья издавали странный однообразный звук.
— Похолодало, что ли? — Сэнди обхватила себя тонкими руками. Подошел Дон и набросил ей на плечи свитер. — Скоро стемнеет. Посмотрите, как солнце низко.
— Беспокоиться не о чем, — бодро сказал я, — если Стиву не удастся починить поломку, нас кто-нибудь подбросит.
— Кто? — спросила Сэнди. — Других машин не видно уже как минимум час. Да здесь на много миль вокруг никого нет.
— Не будь такой трусихой, — сказал Сирил, крутясь вокруг вертикального поручня на входной площадке. — Должен же здесь когда-нибудь кто-нибудь появиться, — он шутливо вытянул шею, прислушиваясь, но слышен был только стрекот сверчков. Из-под автобуса торчали ноги Стива. Периодически оттуда раздавались его ругательства и металлический лязг. В конце концов он вылез, весь покрытый густой черной смазкой:
— Сцепить тросы мне удалось, но не знаю, на сколько этого хватит.
— Из чего сделал жгут? — спросил Дон.
— Нашел упаковку презеров у тебя в сумке.
— Ты что, в моих вещах рылся?
— Да ты израсходовал-то всего один. А на коробке написано «Сверхпрочные». Будем надеяться, что не врут.
Легкий туман садился на поля, казалось, что в воде растворяют молоко. Мы аккуратно снялись с места, полные решимости переключать передачи как можно реже.
— Как нам быть? — спросил я Дона, который сидел за рулем.
— Думаю, надо держаться направления через низину. Здесь еще вроде ничего, но если что-нибудь пойдет не так, нас придется искать на вездеходе.
По крыше автобуса постоянно скребли ветви деревьев. Мы проползли через несколько заброшенных селений, мимо стен с осыпающейся штукатуркой, мимо темных дверных проемов и высохших фонтанчиков. Дорога стала еще уже.
— Если застрянем, то развернуться не сможем, — предупредил Сирил, изучая карту. — Эта дорога даже не помечена.
— А что нам еще делать-то? — спросил я. — Если будет совсем крышка, придется заночевать здесь, а утром идти пешком в город.
— Ага, отлично. Да здесь на мили вокруг ни черта нет, а у нас есть нечего.
За узким крутым поворотом автобус опять вполз в туннель деревьев.
— Что это там впереди? — Я показал в сторону от дороги. Там был кое-как припаркован пыльный серебристый «Мерседес» с закрытым кузовом. Я различил в тени какое-то движение.
— Что? — Дон посмотрел через лобовое стекло. — Я ничего не вижу.
— И я не вижу, — сообщил Стив.
— Вам надо проверить зрение. У него же английские номерные знаки, — наклейка на бампере автомобиля приглашала: «Приезжайте в ХОУВ».
[8]
На полке за задним сиденьем лежала соломенная шляпа, из тех, что покупают отправляющиеся во Францию англичане, тщетно надеясь, что это придаст им изысканный вид. Я пихнул Дона локтем в бок:
— Тормози. Нам повезло.
Он дернул ручку тормоза, оставив двигатель включенным.
— Пойду поговорю с ними. — Я спрыгнул с задней площадки автобуса и побежал.
Наверное, двое мужчин в машине не заметили, как я приближался, потому что когда я постучал в стекло, они сильно удивились. Мужчина за рулем — краснолицый, с большим животом, в слишком тесно обтягивающей рубашке в синюю полоску, резко развернулся и вперил в меня рассеянный взгляд. У него было покрытое синими прожилками лицо и двойной подбородок. После секундного колебания он приспустил стекло. У второго мужчины были седые волосы, выдающийся нездоровый нос и острый кадык. Он сидел, наклонившись на сиденье и свесив руки к полу. Холодное дуновение кондиционированного воздуха овеяло мое лицо.
— Ну, в чем дело? — спросил по-английски водитель, как будто раздраженно отзываясь на стук незваного соседа в дверь.
Я собирался обратиться к ним за помощью, но то, что я увидел, меня остановило. Толстяк выглядел рассерженным и напуганным. Очевидно, моему вторжению не обрадовались.
— Вы англичане, — мои слова прозвучали глупо, как будто речь шла о принадлежности к клубу. Я перевел взгляд на второго мужчину, который теперь поднял голову. Он, похоже, был или болен, или пьян — а может, и то и другое. Кровь из глубокой раны у него на щеке испачкала желтую футболку и кожу сиденья. Обоим мужчинам было прилично за сорок. Застав их в тот момент, когда им явно не были нужны свидетели, я только и мог что перевести разговор на просьбу о помощи.
