Другого выхода не было. Если она начнет выступать во время ритуала или на приеме, ей придется обвинить его во лжи, не имея на руках доказательства. Он скажет, что она ревнует и не может его простить, и вообще — ее вышвырнут из галереи. Она станет посмешищем. Но она может притащить скульптуру через весь город в Шарлотт-Стрит-Отель, где проходит свадьба, и открыть Миранде правду, пока не поздно.
Скульптура оказалась легче, чем она ожидала, но все-таки было ужасно неудобно нести ее от задней двери до улицы. Помогло то, что верхняя часть статуи (сантиметров шестьдесят) — отсутствовала. К тому времени, когда она ухитрилась приторочить проклятую штуковину к багажнику на крыше, она была вся покрыта цементом и штукатуркой, ее промокшая одежда была разодрана, и она где-то оставила свои туфли.
Езда через город оказалась жуткой — ей приходилось придерживать нейлоновые веревки, которыми она укрепила скульптуру на крыше машины, продев их через окна. Она доехала до Тоттнем-Корт-Роуд и застряла в забитом машинами объезде, устроенном возле залитого участка пути. На Шарлотт-стрит припарковаться было негде, поэтому она поставила машину рядом со свадебным лимузином и ринулась в отель. Клерк возле стойки предупредил, что служба уже началась и что он не может ее пропустить, но коридор, который вел в зал, был пуст: все были внутри.
Когда Нелл открыла дверь, компания дружно ахнула. Миранда и Рафаэль, оба одетые в голубое, которое выглядело бы шикарно в пригородах, собирались обменяться клятвами. Ритуал был похож на приукрашенную разновидность традиционной внецерковной церемонии, в нем принимали участие африканские певцы, и использовалось сложное звуковое и визуальное сопровождение. Нелл чувствовала себя жалко, глядя на любящих, которые вступили на белое возвышение и взглянули друг другу в глаза. Хоуп стояла со стороны жениха, И была еле видна в своем мешковатом бежевом костюме. Кажется, она плакала.
Нелл едва могла на это смотреть. Стоя перед всей своей семьей, перед друзьями, коллегами, съемочными группами и собравшимися, жених сказал «да» и поклялся в вечной любви к Миранде. Миранда ему отказала.
Нелл не могла поверить своим ушам. Девушка действительно сказала «нет». По рядам собравшихся пробежал ропот. Рафаэль смотрел на невесту, не в силах поверить.
— Я тебя не люблю, — сказала Миранда твердо. — Собственно, я ненавижу все, что с тобой связано. — Тут все разом заговорили. Рафаэль выглядел так, как будто сейчас упадет на колени. Он не разозлился. Он не кричал и не плакал. Он выглядел уничтоженным, побежденным, униженным. И точно так же выглядел он, когда Миранда спустилась с возвышения и вышла из комнаты.
— Не знаю, почему ты так удивлена, — сказала Миранда. — Ты же знала о моих намерениях. Мы достаточно часто об этом говорили, — она потащила Нелл и Хоуп в бар через дорогу напротив отеля, подальше от вопросов прессы. — Мы же договорились, как я буду действовать. Я просто не отклонялась от плана. Я разбила ему сердце, как и собиралась, а вы оплачиваете мне колледж.
— Но ты сказала нам… ты сказала нам… — Хоуп оборвала предложение на полуслове и глотнула свой джин.
— Мне надо было убедить вас, иначе Рафаэль обнаружил бы правду, узнав ее от Хоуп. Не обижайся, Хоуп… В смысле — он же названивал тебе день и ночь.
Нелл и Хоуп молчали.
— В чем дело? — спросила Миранда, пораженная. — Ни одна из вас не выглядит такой уж счастливой. Вы же получили то, что хотели.
— Не знаю, — Хоуп как будто находилась не в своей тарелке. — Ты не думаешь, что все это… ну — повредит тебе?
— Должна признать, кое-что изменилось, да, — сказала Миранда. — Эта история вывела из моего организма злость. У меня есть чувство, что я больше не ненавижу мужчин. В конце концов, мы теперь в расчете.
Шум на улице привлек Нелл к окну.
— О, Боже! — закричала она. — Скульптура!
Ливень размыл основу мозаичного фаллоса, и он разваливался на куски. Половина его соскользнула на капот машины в лужице мокрой штукатурки. Нелл бросилась сквозь потоп и выудила сделанный поляроидом снимок, который высвободился из цемента. Дождь размыл написанную фломастером дату и подпись, сделав их нечитаемыми. Она принесла фотографию в бар.
— А, это я, — сказала Миранда, изучив фотографию. — Это мы однажды вечером валяли дурака. Я примерила парик. Необдуманно экспериментировала с кожей на голове.
— То есть… — Нелл внезапно захлестнула мысль о том, какой злобной она оказалась, — мы поступили несправедливо с человеком, который все-таки исправился. Мы разрушили возродившуюся невинность.
— Я бы не стала делать такие смелые гипотезы, — ответила Миранда. — Он на самом деле не такой уж невинный. С того самого момента как я его встретила, я знала: когда-нибудь он обманет меня. Главное было ухитриться довести его до алтаря. Как он одаривает доверчивых женщин этим взглядом, — это же ясно как божий день! — Она заказала всем еще по стаканчику. — Черт, как же мне хорошо. Ужасно приятно разок выиграть пари.
А там, где проходила церемония, потихоньку разошлись фотографы и друзья, а Рафаэль собрался, тряхнул стариной и устремил свой патентованный взгляд на подружку невесты. Сначала она посмотрела по сторонам, а потом улыбнулась ему в ответ.
Нелл осматривала испаряющуюся грязь на своей машине, а Хоуп и Миранда по очереди крепко обняли ее.
— Ты же понимаешь, если одна из нас решит выйти замуж, остальные две будут очень внимательно следить потенциальным партнером — предупредила Хоуп. — Если бы я была мужчиной, я бы не решилась иметь с нами дело.
Нелл и Миранде пришлось с ней согласиться.
Потом они стали встречаться с мужчинами, все три. Нелл, Хоуп и Миранда, — они все еще там — где-то в городе.
Каир 6.1
— У тебя сегодня важный день, да? — сказала крашенная в блондинку хорватская девушка в «Кофейной республике», улыбаясь и добавляя в его картонный стаканчик кипящую пену. Капля молока отлетела на ее голый живот, но она даже не пошевелилась. — Ты, наверное, очень рад.
— У тебя хорошая память, — сказал Марк, втайне польщенный.
— Ты ходишь сюда каждый день уже четыре года. Я видела твою фамилию в списке, — список каждый день публиковали в «Ивнинг стандард».
Похоже, она не осуждала его, а это было необычно. Девушка нажала кончиками серебряных ногтей на белую пластиковую крышку, и та встала на место.
— Мне будет не хватать любимого клиента, но думаю, для тебя это будет хорошо. Сегодня — бесплатно, — она махнула рукой, чтобы он забрал деньги, затем вставила стаканчик в манжету из прессованного картона и передала ему, после чего обратила свою улыбку следующему посетителю. Он задумался над тем, могло ли то, что он больше никогда не придет в ее кафе, как-нибудь отразиться на ее поведении. В другой жизни он мог бы с ней переспать. Ничего подобного уже больше не случится.
Снаружи шло очередное рабочее утро. Курьеры развалились на сиденьях мотоциклов, расслабляясь под невысоким еще солнышком. Разбрызгиватели орошали измятую траву на Сохо-сквер. Девушки в коротких юбках стояли за дверями «Барклиз банка»,
[69]
украдкой покуривая, как нашкодившие школьницы. Он повернул, на Бейтман-стрит и нажал плечом на дверь, ведущую в серую бетонную приемную, которая была его офисом в течение последних семи лет.
