— Ладно. Тебе никогда не приходило в голову, что самые испытанные символы все связаны друг с другом?
— О чем ты? — спросил Роберт.
— Ты знаешь, что Солнце всегда считалось мужским символом и его можно приравнять к золоту, правой стороне всех вещей и огню...
— Правильно. А Луна — всегда женское начало, левое и серебро...:
— И ассоциируется с водой. — Она бегло улыбнулась ему. — Это части большого плана.
— Дай подумать. Ты хочешь, чтобы мы приложили это к Чаймзу и Залиану...
— Просто я думаю, что получится, если мы их соединим. Две стороны монеты?
— Меня не перестают поражать идеи, которые рождаются w твоей головке. — Они подошли к месту подъема. — Удивляюсь, как ты еще спишь по ночам. Может быть, тебе надо взять бразды правления в свои руки, вместо Залиана?
— Может быть, я это и сделаю, — проговорила Роза, словно убеждая сама себя.
Глава 41
Полицейские маневры
— Он говорит, что нам надо только оглядеться, — бросил Баттерворт через плечо. — Это значит, что он оторвет нам яйца, если мы вернемся ни с чем.
— Плевать мне, — сказал Бешеный Пес Бимсли. — Он — твой шеф, а не мой. Мы уже наверху?
— Еще один этаж. Поднимай ноги.
С пожарной лестницы они ступили на ровную, площадью с акр, крышу. Баттерворт взглянул на часы. Было почти десять часов. Вокруг вспыхивали фантастической морзянкой огни Пиккадилли, словно огораживая посадочную полосу для самолета какого-нибудь миллионера. Крыша принадлежала отелю “Ритц” и, естественно, была получше многих других поблизости, тем более что ее беспрепятственно обдували ветры, шелестящие голыми ветками в Грин-парке.
Прошедшая днем пресс-конференция была смехотворной. Харгрив вообще не явился, и одна Джэнис Лонгбрайт спасала следователей от жаждущих крови журналистов. Купились они на ее версию об одиноком стрелке или нет, время покажет. Шеф, кажется, решил придерживаться именно ее.
Баттерворт стер пот со лба, оставив на нем черные пятна. За последние два часа они с Бимсли облазили не меньше полудюжины пожарных лестниц — и ничего. Баттерворт оглянулся на неповоротливого констебля, который, казалось, был совершенно доволен собой, несмотря на то что совсем не умел ходить, не падая. Отчасти это было понятно. Слишком он был огромен и напоминал Баттерворту разложенную голубую, как море, софу. Ухватившись за перила, Бимсли вылез на поверхность, словно какой-нибудь монстр из фильмов пятидесятых годов. Баттерворт вовсе не чувствовал себя защищенным, потому что огромные кулаки Бимсли не возмещали отсутствующие у него мозги. Его отрывочные замечания и тяжелые шаги пробуждали в памяти образ Джаггернаута, ищущего, где бы что сломать.
Баттерворт зашагал по гудронированной крыше, потом посмотрел вниз на Сент-Джеймс-стрит, где когда-то наемные клячи подбирали постоянных покупателей Локка-шляпника и Лобба-башмачника, где жили Рен, Поуп, Байрон и Уолпол, где полубезумный карикатурист Гиллрэй разбился до смерти и где теперь только такси проносятся мимо стерильных автосалонов и контор аэролиний. Он вздохнул, пожалев о том Лондоне, которого больше не было, и о том времени, когда он был студентом, а не шел по стопам знаменитого отца. А вдруг ему удастся щелкнуть это дело, совершив невероятный дедуктивный подвиг? Тогда он сразу же подаст в отставку.
За его спиной Бешеный Пес Бимсли поскользнулся на мертвой ласточке и упал. Что бы сделал отец? Баттерворт много думал об этом деле, пытаясь установить разумную связь между известными фактами. У него ничего не получалось. Почему все убитые сваливаются с неба? Потому что убийцы прячутся на крышах. Убийц много, гак как один убийца не смог бы нанести столько жутких ран, не говоря уж о транспортировке жертв вниз. Что еще ему говорил Харгрив? Поискать банду, вступившую в жестокую войну с другой бандой или объявившую вендетту соперникам. Неужели здесь кто-нибудь живет? А как они передвигаются по городу, если их пока никто не заметил?
Баттерворт поскреб подбородок и стал обходить крышу, не зная, чем заняться дальше. Ужасно. Он совершенно лишен отцовского чутья. Надо бросать эту работу и возвращаться в гончарную мастерскую. Керамика по крайней мере не стреляет.
Он все еще предавался своим размышлениям, когда заметил трос, протянутый от “Ритца” к зданию на противоположной стороне улицы. Это не было ни линией связи, ни электрическим проводом, потому что трос просто был прицеплен к стене. В изумлении он повернулся посмотреть на Пиккадилли. С другой стороны трос шел к Стрэттон-стрит. У Баттерворта округлились глаза.
— Пойдемте отсюда, Бимсли! — крикнул он. — Кажется, я что-то нашел.
Бимсли сидел на крыше и растирал колени. Он медленно разогнулся и встал во весь свой устрашающий рост.
— Слава Богу, — буркнул он. — Тебе хорошо, на тебе свитер. А я продрог. Это в полиции дали?
— Нет, — признался Баттерворт. — Бабушка связала.
— Знал бы я, что будет холодно, — сказал Бимсли, растирая уши, — захватил бы вязаный шлем.
Все еще ворча, он встал на пожарную лестницу, и им обоим бы несдобровать, если бы Баттерворт не ухватился за перила. Потом юный детектив двинулся побыстрее дальше, пока между ними не стало по крайней мере футов шесть, и как раз вовремя, потому что Бимсли из-за одного неосторожного движения повис в воздухе. Спускаясь вниз, Баттерворт излагал свои мысли констеблю так, как объясняют ребятишкам правила дорожного движения.
Малыш — а несмотря на свою огромность, он был малышом — пришел в восторг оттого, что остался жив, и на радостях окончательно утратил координацию движений. Когда они оказались на крыше галереи, Баттерворт решил держаться от него подальше.
Баттерворт и Бимсли методично обследовали крышу, ища трос, и вскоре нашли его. Но они увидели не только трос. Словно парашютисты, на огромной скорости по тросу летели по направлению к их крыше какие-то люди. У Баттерворта сердце ушло в пятки, когда он оказался окруженным ими. Он оглянулся в поисках Бимсли, который стоял за его спиной, открыв рот, словно ожидая, когда туда влетит баскетбольный мяч. Они оба, в прямом смысле слова, приросли к крыше, пока неизвестные люди в черных комбинезонах обтекали их с двух сторон.
Спайс, Симон и остальные люди Залиана не обратили никакого внимания на присутствие двух полицейских, когда, перекрикиваясь на ходу, пробегали к другому краю крыши. Несколько человек были ранены, и капли крови падали на гудрон.
Бимсли пару раз попытался ударить одного, другого, но, к счастью, они не обратили на него внимания. Через несколько мгновений, в течение которых клацал металл и шипел трос, они исчезли в направлении Сент-Джеймс-сквер, оставив Бимсли и Баттерворта в полном недоумении на крыше галереи.
— Черт возьми, что все это значит? — изумленно проговорил Баттерворт. — Они даже не остановились. И вообще, зачем вы пытались их ударить?
— Имею право, — недовольно ответил Бимсли. — Я — полицейский. Мы даже могли их арестовать за вторжение в частное владение.
