Мазур машинально, опасливо покосился на шар и пять красных баллонов величиной с обычный огнетушитель, аккуратно прикрепленных рядком к внутренней стенке корзины (и в самом деле искусно сплетенной из каких-то светло-желтых прутьев толщиной с палец). Патрис засмеялся:
— Не беспокойтесь, я бы не стал курить, будь там водород. Там гелий, а он совершенно нейтральный газ, не горит. На водороде давно уже не летают.
— А, ну да… — чуть смущенно пробормотал Мазур, взял сигарету. — Я видел в кино, бывают еще воздушные шары, которые летают вообще без газа. Там горелка, она греет воздух…
— Есть такие, — сказал Патрис. — Но тут — как с машинами. Кто-то предпочитает коробку-автомат, кто-то в жизни не изменит механике. Так и здесь. Есть упертые «газовики» и столь же упертые «факельщики». Я — упертый «газовик». У обеих систем есть свои достоинства и свои недостатки, так что — дело вкуса… Вы уже пришли к какому-нибудь мнению?
Мазур еще раз внимательно обозрел изящный японский агрегатик. Чем-то он ничуть не напоминал компрессор для аквалангов, а чем-то как раз был похож. Ну, в конце концов, Патрис прав: доломать Мазур там ничего не доломает, соберет и разберет, и все…
Он раскрыл чемоданчик, присел на корточки, обернулся к Патрису.
— Для быстроты примащивайтесь рядом, будете подавать инструменты. Разберетесь?
— Ничего сложного, — сказал Патрис, присаживаясь рядом на корточки. — Примерно такой же у меня в машине, только что делать с машиной с помощью этих инструментов я знаю, а вот компрессор…
Присмотревшись с видом хирурга, намеревающегося сделать первый разрез, Мазур распорядился:
— Ключ на двенадцать.
Патрис торопливо подал нужный инструмент. Никакой подавальщик инструмента Мазуру не требовался, и работу он ускорил бы ненамного — просто мания подозрения, та самая, в разумных пределах, продолжала размеренно тикать, как хороший корабельный хронометр. Не стоило, сидя на карачках с занятыми руками, оставлять у себя за спиной совершенно незнакомого амбала. В конце концов, в Лубебо эта мания сработала исправнейше — правда, уйдя с Мадлен из «Топазового рая», он спасся не от погони от Алмазного спецназа, а от партизан, но разницы никакой, главное — спасся…
Как там сказала военная докторша в том же романе Богомолова? «Я не терплю ночью незнакомых за спиной». Очень правильная жизненная позиция, особенно если учесть, что дело происходило довольно близко от фронта, в местах, кишевших немецкими агентами и диверсантами. Для данного случая нужно внести поправки: порой и в самое что и на есть мирное время незнакомых нельзя терпеть за спиной в любое время суток, причем независимо от пола — он досадливо поморщился, разумеется, про себя, услышав, как стукнули кроссовки по дощатому полу корзины — это Николь вернулась с променада. Жизненный опыт его давно научил, что и милые безобидные на вид, белые и пушистые девочки способны иногда пальнуть в спину. Или в затылок. Или дать по башке чем-нибудь тяжелым. РМП — разумная мания подозрительности.
Беспокоившая его ситуация разрешилась сама собой: Николь присела на корточки справа от него, поинтересовалась:
— А можно, я немного постою у вас над душой? Я тихонечко, буду молчать. Люблю смотреть, как мужчины чинят всякую технику, я сама могу разве что только лампочку перегоревшую заменить.
— Смотреть-то и мне больше нравится, чем самому чинить… — проворчал Мазур. — Ладно, стойте над душой. Вот только бездельничать я вам не дам, будете помогать. Я вам стану подавать всякие деталюшки, а вы их будете аккуратно складывать рядком слева направо. Справитесь?
Николь фыркнула:
— Конечно, я же не дура…
— Отлично, — сказал Мазур, подавая ей первый открученный болт из четырех, державших боковину. — Первая деталюшка. Потом будете мне их подавать в обратном порядке.
На сей раз дело было не только в РМП — он и в самом деле станет работать гораздо быстрее, если не придется самому возиться с гаечками-болтиками.
Снявши боковину, он отдал ее Патрису, присмотрелся к обнажившимся потрошкам, кое-где стальным, кое-где никелированным, кое-где бронзовым. То же самое, что и с внешним обликом: кое-что рем китель но незнакомо, но многое видывал не раз. Ну да, в принципе, компрессоры для подачи кислорода и газа немногим друг от друга отличаются, функции практически те же. Вот здесь поломок не видно, и тут, и здесь тоже. Остается открутить и снять этот колпачок размером с кофейную чашку, под которой — главный источник поломок…
Когда он снял колпачок, передав его Патрису, а винтики — Николь, достаточно было одного взгляда. Мазур даже хохотнул от удовольствия — во-первых, правильно угадал причину поломки, во-вторых, мог ее исправить в два счета. Пожалуй, самая распространенная поломка в таких вот штуковинах.
— Что там? — тревожно спросил Патрис тем тоном, каким обращаются к вышедшему из операционной хирургу места себе не находящие родные больного.
Видимо, он не понял, что именно означают изданные Мазуром звуки. Мазур преспокойно сказал:
— Ничего сложного. Случается. Такое чаще всего бывает от долгой вибрации, в особенности, если гайку завинтили слабо. Гайка чуть развинтилась уже самостоятельно, мембрану — видите этот кружок? — перекосило, сняло с рабочей позиции, соответственно, клапан отказал, и газ больше не шел…
— И что теперь? — вопросил Патрис со столь озабоченным, едва ли не трагическим выражением липа, что Мазур рассмеялся:
— Да ничего страшного. Гайка осталась на болте, гле вы ее сейчас и видите. Вот если бы она отвинтилась совсем и вместе с болтом упала внутрь, пришлось бы развинчивать чуть ли не весь агрегат, чтобы до них добраться. А так… Осторожненько поставить мембрану на место, туго закрутить гайку — и операция закончена, пациент здоров. Разве что головку винта ухватить трудновато, тут, по-моему, конструкторы чуток недодумали — но это починку замедлит на пару минут, не больше. Сейчас мы ее… Так, так и вот так… Подайте мне колпачок, а вы, Николь — крайние справа винтики… Это-то совсем просто… Боковину… Болты… («Скальпель, спирт, огурец», — мысленно добавил он про себя.)
Выпрямился, вытирая не особо и испачканные руки поданной Николь чистой тряпкой:
— Ну, пробуйте.
Патрис с таким видом, словно опасался взрыва, большим пальцем утопил до упора выпуклую красную кнопку. Компрессор громко фыркнул, взвыл на высоких оборотах, потом зарокотал тихо и размеренно. Стрелка манометра сразу прыгнула к цифре «три», да так там и осталась. Физиономия Патриса моментально стала из тревожной довольной.
— Работает? — радостно догадалась Николь.
— Как часы, — сказал Патрис. — Через четверть часика сможет взлететь. Я вам чертовски благодарен, Роберт. Вы, правда, не хотите денег?
— У нас, мастеров по починке компрессоров, есть своя профессиональная гордость, — сказал Мазур. — Брать деньги за столь пустяковую работу… Тем более что я не профессионал, а любитель. Джентльмен помог джентльмену… — он бросил взгляд на «Крузер» и почувствовал неприятный холодок под ложечкой.
