Слева, у самого края горизонта, в туманной дымке виднелось что-то, крайне напоминавшее признаки цивилизации: широкая дорога посреди леса, по ней катит грузовик, а дальше виднеются крохотные, как спичечные коробки, строения, какие-то баки, строения, похоже, из обычного здесь гофрированного железа… Точно, цивилизация. Вот только она так и оставалась по левому борту, шар несло мимо…
Решение — далеко не впервые в жизни — следовало принимать моментально, пока шар не уволокло черт-те куда. Разрывной клапан, конечно, в ход не пустишь, но решение есть. Не зря было сказано: что один человек построил, другой всегда разломать сможет.
Тем более что газ негорючий…
Не колеблясь, Мазур выхватил пистолет и стал, методично палить вверх, с каждым выстрелом чуть-чуть перемещая дуло — пока ударник не щелкнул сухо, вставил новую обойму, посмотрел вверх. Там дела обстояли, как он и планировал: в сине-красном упругом брюхе шара зиял почти правильный круг отверстий — и, если ему не примерещилось на радостях, слышался тонкий свист выходящего в полтора десятка дырок газа.
Вот теперь-то возникло ощущение, что они — в идущем вниз лифте, все обстояло наилучшим образом: хватило одного взгляда на высотомер, чтобы убедиться: шар идет вниз гораздо быстрее, чем после забав с клапаном. Не падает, конечно, но земля ближе, ближе, четыреста метров, триста восемьдесят…
Мазур в темпе прокачивал ситуацию: лес не такой уж и густой, на вершинах корзина застрять не должна, а если и вовсе повезет, опустятся на равнину, в траву…
Шар явственно качнуло — ага, он попадает из одного потока в другой… Черт! Будь это на корабле, пусть даже в сильный шторм, он знал бы, как умело цепляться, но тут… Повернулся к Николь:
— Хватайся крепче! За сетку хотя бы!
Она повернулась к сетке, уплетавшей шар, соединявшей его с корзиной, вцепилась в довольно крупные ячейки что есть мочи. Мазур глянул вверх — сине-красная оболочка на глазах сморщивалась, шар худел, корзину пару раз качнуло совершенно непредсказуемо, и Мазур едва удержался на ногах. Темно-зеленые кроны, корявые верхушки неслись почти что под ногами… снова равнина… уловить момент, когда будет безопасно и дернуть разрывной клапан? Прогалина довольно обширная, но впереди виднеется кромка леса, и шар уже нижи верхушек… Рискнуть? Или он и так сядет? Ну, хряпнется оземь, но не с такой силой, чтобы летунов покалечило…
Он так и не успел рвануть красный треугольник — шар словно бросило вперед порывом ветра, пронесшимся над самой землей, Мазура кинуло вбок, влево, он вмазался головой во что-то твердое, успел еще услышать отчаянный треск ломавшихся веток, перед глазами вспыхнул сноп ослепительных искр, все погасло…
… Сознание возвращалось толчками. Сначала он всем телом почувствовал что-то твердое, на котором лежал лицом вниз, вытянув вперед руки, откуда ни возьмись, мелькнула и погасла мысль: так уже было однажды, когда его вырубил не враг, а природа, правда, очень далеко отсюда, и там был не воздух, а море…
Твердое, на чем он распластался ничком, подрагивало, потряхивало, иногда ощутимо подбрасывало. Самая выгодная тактика в такой ситуации — как можно дольше не показывать, что ты пришел в себя. Он постарался не шевелить ресницами, вообще не шевелиться. Первые впечатления уже имелись.
Больше всего походило на то, что он лежал на полу машины — и вроде бы не легковой, места достаточно — ехавшей с приличной скоростью. Запах бензина, потряхивание на ухабах… Да, похоже. Шум мотора, безусловно. Совсем рядом находились люди. Он понятия не имел, сколько их тут, но почуял запах потных тел. В первую очередь африканцев: опытный человек знает, что африканцы пахнут иначе, чем белые, и это не расистские измышления, а медицинский факт. И вроде бы примешивается запах потных белых… Партизаны? В эти края, не так уж и далеко от Инкомати с его заводами и рудниками, серьезные люди стараются не лезть. Полиция? Кто бы они ни были, бесцеремонно бросили потерпевшего аварию странника прямо на пол: на тряпки, вонявшие бензином и пылью. А вот рук, что характерно, не связали — если это какие-то недоброжелатели, последнее обстоятельство внушает некоторые надежды…
«Очнуться»?
Он коротко простонал; пошевелился так, чтобы всей тяжестью тела навалиться на кобуру. И в самом деле тут же ее почувствовал на обычном месте — но пустую. Попытался чуть-чуть приподнять голову, но в затылок тут же уперлось что-то твердое, и спокойный мужской голос произнес:
— Угадаешь, чем я в тебя тычу?
— Ружье, — сказал Мазур, попутно с радостью убедившись, что не прикусил язык при падении.
— Ответ правильный, — продолжал незнакомый голос. — А потому как лежал, так и лежи. Здоровее будешь. Понял?
— Понял, — угрюмо сказал Мазур.
— Вот и ладненько.
Мазур тем временем сделал второе открытие, столь же неутешительное — судя по ощущениям, карманы выпотрошили начисто. Правда, правой ногой он чувствовал в штанине давным-давно нагревшуюся от тепла тела заначку, а это уже внушало кое-какие надежды. Учитывая, что руки не связаны.
Над левым виском покалывала колючая, противная боль — ну да, этим местом он и приложился об один из приборов — больше и не обо что было. Хорошо еще, что не виском. Шевелиться он не стал, но поочередно напряг мышцы тела. Парочка ушибов точно есть — левое предплечье, левый бок, левое бедро, но переломов, вот радость, не чувствуется…
— Говорить можно? — спросил он в пространство.
— Да хоть проповеди читай и серенады пой, — фыркнул человек с ружьем. — Жалко, что ли?
— Вы кто?
— Интересный вопрос, но сложный, — ответил незнакомец, — одни говорят так, другие — эдак.
Над Мазуром расхохотались в несколько глоток. Раздался еще один голос, ернический, как у мелкого комика:
— Бразза, белый, ну ты штукарь! Когда последний раз виделись, у тебя не было ни хрена, кроме старой тачки, а теперь — фу-ты ну-ты и воздушный шар, и девка вся из себя. Где успел раздобыть? — говоривший идиотски захихикал: — Знал, что брать… Слышь, малая, а ты черную морковку во рту держала?
— Теннесси, захлопнул шкварник, — веско сказал человек с ружьем, и комик моментально умолк.
Ну да, конечно, подумал Мазур. Тот дерганый американский негр с автострады, чуть-чуть не врубившийся ему в корму. Теннесси, ага. Значит, «колесники». С одной стороны, это лучше, чем партизаны или Алмазный спецназ, а вот с другой, учитывая, сколько при нем всякого добра, учитывая, что свидетелей нет…
— Нигга, бразза, да я только… — вякнул Теннесси и тут же заткнулся, болезненно охнув. Человек с ружьем сказал:
— Я тебе раз говорил уже? Я тебе не нигга, а фусу. Еще раз по чавке звякнуть?
— Бразза, да у нас в Штатах это означает очень даже вежливое…
— Плевал я на твои Штаты, — сказал человек с ружьем. — Если тебе так уж стукнуло в мозги быть вежливым, обращайся ко мне Булу Шонка*. Усек?
