Зато Януся не выбросила веник и половую тряпку. Вот уже одной проблемой меньше. Когда за Никитой захлопнулась дверь, Эльза принялась за уборку. Оборванные обои отходили от стен с тихим шуршанием и облачками пыли. Эльза чихала, плакала и продолжала убираться. Когда собралась большая куча обрывков, она решила вынести их на помойку. И уже на обратном пути, между третьим и четвертым этажом, встретила соседку бабу Симу.
– Что? – спросила баба Сима и посмотрела на Эльзу поверх обмотанных изолентой очков. – Умотала эта выдра крашеная?
А Эльза и не знала, что баба Сима не любит Янусю. Думала, что баба Сима не любит только тех, кто курит на лестничной клетке и бросает бычки на пол, а на остальных ей наплевать.
– Умотала. – Она вытерла пыльные от обоев ладони о пуховик. – Кажется.
– И вещи все свезла. – Баба Сима продолжала рассматривать Эльзу, а ей хотелось побыстрее убраться к себе, запереть дверь, затаиться. Но ведь невежливо…
– Свезла.
– Видела. – Соседка поморщилась, поправила сползшие на кончик носа очки. – А ты с дружком своим, стало быть, сегодня въехали?
– С мужем, – зачем-то поправила ее Эльза. И пускай у них с Никитой сделка, но ведь никто же не знает…
– С мужем, значит. – В голосе бабы Симы послышалось неодобрение. – Ранняя ты девка, Эльза! Вот в мое время… – Она не договорила, о чем-то ненадолго задумалась, а потом голосом, не терпящим возражений, велела: – Ступай за мной!
Отказаться бы, сослаться на усталость, свадебный переполох, переезд, в конце концов! Но как можно отказать бабе Симе! Отказать ей мог разве что Никита, но Никиты сейчас нет.
– Заходи! – соседка распахнула дверь. – Только ноги вытри! Нечего грязь в дом тащить!
Эльза ничего не хотела тащить в чужой дом, да и сама не хотела тащиться, но было уже поздно, она переступила порог чужой квартиры. Переступила порог и замерла от неожиданности. У стариков должно быть стариковское жилище – ветхое, с запахом пыли, сердечных капель и герани, с клочьями паутины по углам и скрипучими полами. Квартира бабы Симы была совсем другой – светлой и радостной. В ней определенно чем-то пахло. Но это «что-то» было вкусным и уютным. Этакая смесь свежей выпечки с легким ароматом винтажных духов.
– Чего застыла? – спросила баба Сима, скидывая боты. – На кухню проходи!
– Спасибо, но мне правда некогда…
– Некогда! Вам, молодым, все время некогда! Спешите, летите куда-то, задравши хвост, а потом бац – и старость! А вы, оказывается, и не жили еще толком! Проходи, кофе будем пить! Не бойся, надолго я тебя не задержу, до возвращения этого твоего… муженька как раз управимся.
Они и в самом деле управились. Кофе баба Сима варила в до блеска надраенной медной джезве. Это был очень крепкий и очень вкусный кофе. Никогда раньше Эльза не пила ничего подобного. А к кофе прилагались шоколадные конфеты. Конфеты лежали на хрусткой серебряной подложке, и ни одна из них не была похожа на другую.
– Что в квартире осталось? – спросила баба Сима, допивая кофе и переворачивая над фарфоровым блюдцем фарфоровую же чашечку. – После Янки, спрашиваю, что осталось?
– Ничего. – Эльза завороженно следила за ее манипуляциями с кофе.
– Совсем ничего? – Баба Сима отставила чашку, принялась внимательно разглядывать кофейную кляксу.
– Только веник.
– Вот же гадюка, – сказала баба Сима и тут же велела: – Ну-ка, переверни чашку! Переверни, с тебя не убудет, а я посмотрю.
Эльза перевернула. Есть люди, с которыми лучше не спорить. Оказывается, баба Сима одна из таких.
Кто бы мог подумать, что с помощью кофейной гущи можно рисовать! А ведь у Эльзы получился рисунок: мужской силуэт, широкоплечий, длинноносый. И мелкими росчерками птицы. Очень много птиц за его спиной. Она уже видела такое. Видела и мечтала поскорее забыть, но коварная баба Сима напомнила снова.
Соседка всматривалась в кофейный рисунок, хмурилась, шептала что-то себе под нос, а потом стерла рисунок одним лишь взмахом руки.
– Пойдем! – сказала решительно и так же решительно встала. – Соберем вам кое-что на первое время!
– Нам ничего не надо. – Не привыкла Эльза, чтобы ей помогали. Не бывает помощи бескорыстной. Даже Никита и тот заключил с ней сделку.
– Вам очень многое надо, ты просто пока не понимаешь. Ты жить еще не научилась, дуреха! – Баба Сима злилась, а Эльза никак не могла понять почему. – И не научишься, если тебе не показать, как правильно. Пойдем, соберем тебе приданое, раз уж так вышло, что ты у нас бесприданница! – Прозвучало, может быть, и резко, но не обидно. И баба Сима больше не казалась ей чудаковатой любопытной старушкой. У бабы Симы была история, какая-то особенная, очень интересная, очень необычная история. Вон какая у нее удивительная квартира!
«Приданое» собралось за двадцать минут. Набор постельного белья, несколько полотенец, чашки, тарелки, ложки, две кастрюли и одна чугунная сковородка, деревянная резная вешалка с круглым набалдашником наверху, два венских стула с гнутыми резными ножками и самое главное – огромный надувной матрас. Матрас Эльзе пришлось тащить с антресолей, он был солидный и очень тяжелый.
– Внук подарил, – объясняла баба Сима, пока Эльза балансировала на табуретке. – Зачем подарил, ума не приложу. Но выбросить рука не поднялась, а тут видишь – пригодился! Разумеется, это не полноценная кровать, но вам, молодым, будет в самый раз.
Наверное, так оно и есть. Лучше спать на матрасе, чем на голом полу. С этим не поспоришь. И матрас большой, если лечь с краешка, если не раздеваться… В общем, первое время они с Никитой смогут спать на этом чудесном матрасе. Пока не купят еще одну кровать. Или лучше раскладное кресло, оно, наверное, дешевле. И тогда у каждого из них будет свое спальное место или даже своя собственная комната! Да, все правильно – своя комната! Никита поселится в гостиной, а Эльза заберет себе спальню. Ту самую, которую на несколько лет оккупировал Олежка.
– На кухню! – велела баба Сима, стоило только Эльзе слезть с табурета. – Сейчас соберу вам кой-чего на первое время! И не смей! – Соседка обернулась, погрозила ей пальцем. – Не смей отнекиваться и рассказывать мне байки про то, что у вас с ним все есть. Ничего у вас нет! Голытьба! – Слово хоть и обидное, но прозвучало совсем не обидно. Просто у бабы Симы, оказывается, такая манера. Просто, оказывается, Эльза совсем не знала людей, которые жили рядом.
– Я виновата, – сказала вдруг баба Сима, сказала просто и буднично, без надрыва. – Я же видела, что эти гады с тобой творят. Видела, но предпочитала не замечать. Моя хата с краю… – Она усмехнулась. – Когда пес твой умер, а они его на помойку снесли, я решила, что молчать больше не стану, думала тебя к себе забрать. Ты же видишь, у меня тут места хватает. Думала, дождусь утра… А утром ты пришла с этим своим мальчиком. – Она снова усмехнулась. – Я тогда подумала, еще один глупый ребенок, а он оказался молодец, ушлый такой оказался, пробивной. Чтобы Янку одолеть, только таким и нужно быть. И тебе как раз такой мужчина нужен, чтобы держал. – Она так и сказала: не поддерживал, а держал. И Эльзе это показалось странным и немного обидным. – Вот я и отошла в сторонку, коль уж у вас с ним такие дела, если любовь…
