– Добрая душа, – кивнул Вернер. – Жаль, что наркотик погубил его талант во цвете лет. Прошу заметить, зло всегда хочет, чтобы кто-то с ним покончил. А добро, когда оно зашкаливает, оборачивается своей противоположностью. Таков парадокс жизни!
С этими словами он сделал из четок петлю, затянул ее на рукоятке шпаги и прикрепил к своему поясу.
– Отлично получилось, – оценил Ренат. – Ловкость рук и нефритовые бусины! Универсальные у вас четки, учитель. Может, вы и трупы как-нибудь приберете?
– Некогда мне возиться с покойниками. Звони в полицию, старик. Пусть каждый занимается своим делом. Убийца мертв, расследовать больше нечего, скоро все утихнет.
– А Шубин, Варламов? Что будет с ними?
– Этот придет в себя минут через пять после моего ухода, – гуру указал пальцем на хозяина фитнес-клуба. – Шубин со товарищи проспятся и все забудут. Подземный тупичок я бы замуровал на всякий случай. Мало ли как он себя проявит?
– Фокин почему-то обозначил это место крестиком, – сказала Лариса.
– Вот я и говорю: лучше не искушать судьбу, – заторопился Вернер. – Ну, бывайте, други мои…
– Э, нет! Так не пойдет, – решительно возразил Ренат. – Вам, как всегда, сливки, а нам – шиш? Я не согласен!
– Почему «шиш»? Я приготовил для вас утешительный приз. Угадайте с трех раз, какой?
– Клад Фокина! – воскликнула Лариса. – Он по праву достанется нам!
– Научил на свою голову, – улыбнулся Вернер. – Ищите железный ящик под кучей мусора в одном из туннелей. Подсказка! Шубин и учительница распивали там шампанское, когда были влюблены…
* * *
В кафе на набережной Москвы-реки подавали вкуснейший грушевый пирог. Ренат заказал себе две порции и кофе. Лариса выбрала мороженое с фруктами и коктейль.
– Посмотри, что пишут в криминальной хронике о нашем деле, – сказал он и придвинул к ней планшет.
– Прочитай вслух, – лениво протянула она.
– Ладно, я коротко… Убийца по кличке Фехтовальщик умер на месте преступления. Тела маньяка и его последней жертвы обнаружили во дворе пустующего дома в глухом переулке… Так, вот еще!.. Экспертиза показала, что сердце злодея не выдержало и он скончался от обширного инфаркта…
– Я угадала! – обрадовалась Лариса.
– Полиция отказывается комментировать случившееся, – продолжал читать Ренат. – Ну, ясный перец. Жертвы не опознаны, преступник тоже, – добавил он. – Одежда на мертвых непонятного происхождения, и вообще, что ни возьми, сплошные загадки. Было бы еще загадочнее, не вложи я в руку Уильяма шпагу погибшего парня.
Лариса ела мороженое, не ощущая вкуса. Кусочки ананаса и киви казались резиновыми.
– Что теперь будет с Варламовым? После того как Вернер ударил его четками, он слегка не в себе. Это пройдет?
– Ты к нему все же неравнодушна, – ревниво заметил Ренат.
– Надо объяснить человеку, что к чему. Иначе он будет считать себя психом до конца дней.
– Не вижу в этом большой беды…
– Так нельзя! – решительно возразила она. – Ты заразился пофигизмом от Вернера или это твоя исконная черта характера?
– Исконная, – ухмыльнулся Ренат, доедая пирог. – Впрочем, твоя ответственность отлично уравновешивает мой пофигизм. Мы гармонично дополняем друг друга. Как я понял, ты не дашь Варламова в обиду. Может, еще и кладом с ним поделишься?
– Ну, уж нет!
– Слава богу, – дурачился он. – Я было подумал, что у тебя приступ альтруизма.
Лариса промолчала, потягивая через трубочку апельсиновый коктейль.
– Кисло? – подтрунивал над ней Ренат.
– Мы заслужили этот приз. Пусть Варламов скажет спасибо, что избежал харакири. Он получил в награду жизнь, а мы – деньги.
– Он всерьез собирался зарезаться?
– Варламов был на грани безумия. На его месте у любого бы крыша поехала.
– Ага! Уильям свалился прямо ему на голову!.. Представляю себе эту мизансцену.
– По-моему, не смешно, – поежилась Лариса. – Жуткая вещь этот «рукав дьявола».
– Видать, в стародавнем Лондоне знали толк в таких штуках.
– Вот откуда в подземелье раздавались странные звуки, а коридоры путались между собой. Даже если тупичок замуровать, это не дает гарантии, что…
– Не дает, – подтвердил Ренат.
– Хорошо, что Шубин и Аля ничего не вспомнят. Этому донжуану не мешало бы избавиться от привычки назначать свидания под землей. Причем в туннеле, который пользуется дурной славой. Что это? Дурацкая романтика или глупые понты?
– И то, и другое. Как думаешь, у тренера и учительницы есть шанс начать свои отношения с чистого листа?.. А гимназист? Так и будет третьим-лишним?
– Надо отдать ему должное, когда вся троица очнулась, Антон сохранил присутствие духа, развязал Шубина и взял вину за происшедшее на себя, – заступилась за юношу Лариса. – Дескать, напал на тренера из ревности.
– Не стоит разубеждать его! Тем более это правда.
– Надеюсь, эти трое как-нибудь разберутся между собой…
Над рекой плыли розовые от заката облака, тихо плескалась вода. На открытой террасе кафе пахло сиренью. Лариса положила голову на плечо Рената и подумала, что это и есть – счастье…
Отрывок из следующего романа
Глава 1
К утру тучи разошлись, и небо стало бледно-розовым. Из-за леса медленно, торжественно вставало солнце. Верхушки деревьев тихо шумели, трава и кусты были мокрыми от ночного дождя.
В глубине молодого сосняка притаился человек. Он наблюдал за домом. Обыкновенный деревянный дом чем-то привлек его внимание.
– Ну, давай же, давай! – шептал человек. – Где же ты?
Вокруг стояла тишина, нарушаемая только птичьим чириканьем да возней насекомых. Гудели пчелы, низко пролетали зеленоватые стрекозы. Никто не входил в дом, никто не выходил из него.
– О, черт! Черт! – злился человек, переминаясь с ноги на ногу.
Дом стоял безмолвный и как будто пустой. Его окна и двери были закрыты.
– Как же так? – недоумевал человек. От волнения его ладони вспотели, лоб покрылся испариной. – Что это значит? Дом давно должна окружить толпа любопытных, здесь пора стоять полицейской машине… Где же они?
Вопросы оставались без ответа.
Человек посмотрел на часы – прошло сорок минут, как он здесь. А ничего не происходило.
Солнце поднялось над лесом, осветило тревожным заревом притихший, застывший дом. Наблюдатель нервничал все сильнее, оглядываясь по сторонам и бормоча себе под нос проклятия. Его безукоризненный план срывался – бездарно, глупо. Он все рассчитал, предусмотрел, казалось, каждую мелочь, но что-то не сработало.
