Удар. Еще удар. Макар бил как никогда в своей жизни. Молотил и молотил, превращая ненавистное существо в студень, кисель, отбитую требуху и склизко выпрыгивающий мозг.
– Так, хорош! – Дед поднял руку. – Давай посмотрим.
Хера ли там смотреть, хотел спросить Макар, но спорить не стал.
– Все, что ли? – Дед сморкнулся. Пнул болтавшуюся голяшку, оставшуюся вместо башки чудовища. – Молодец, Макар. Молодец. Курить, сука, хочется, аж уши в трубочку сворачиваются.
Ничего у него не сворачивалось.
Дед поковырялся внутри своего поддевочного жилета, ругнулся, нашел… Вытащил что-то, запаянное в пластик. Сигарету. Зубами стащил пленку, зажал в руке фильтр и прикурил от фитиля фонаря. Затянулся, мотнул головой как-то неуверенно. Кивнул на тварь, залившую кровищей половину коридора.
– Надо же, чего природа не уродит в экстремальном режиме, пипец. Так…
Дед хотел что-то сказать, отшагнул в сторону, поворачиваясь к Макару боком, и оскользнулся на уже подледеневшем полу. Взмахнул руками, смешно и нелепо, подлетел, махнув ичигами и костяно стукнулся о стол, металлический старый стол, из мастерской станции. Об угол…
– Дед? – Макар шагнул к нему с фонарем. – Эй, Дед!
И замер.
Висок Васильева, проломившись, блестел темным и белел острыми обломками кости.
– Дед…
Глаз смотрел в потолок, на разбегающиеся все больше и больше инеистые морозные следы умирающего тепла станции.
Глава тринадцатая
Тело Деда на полу мелко подергивалось. Из пробитой головы натекла темная лужа и быстро вязла на крепчавшем морозце. А тварь лежала тут же, глядя кровавым месивом из-под куска маски, раскидав обломки костей и черных, будто заточенных зубов по полу. Макар отложил колотушку и сполз по стене. Это было глупо. За прошедшие годы тысячу раз Васильев мог быть разорван умкой, затоптан клыкачами, да хоть леммингами загрызен! Ведь они победили, почему Дед умер такой нелепой смертью?! Макару хотелось выть. Рычать в голос и вколачивать чьи-то мозги вперемешку с костяной крошкой.
Он понимал, что Васильев мертв, но все же подполз на коленях и пощупал его шею. Рябая от старческих пятен кожа все еще была теплой на ощупь, но человека там уже не было, только труп. Смерть лихо отыгралась сегодня. Отыгралась за то, что они все сумели ускользнуть двадцать лет назад от ядерного апокалипсиса. Она не забыла, она просто долго искала этот остров. Макар поднялся с промерзшего пола.
Убив наконец тварь, забравшую его семью, Макар не ощутил облегчения, только клокочущую чернотой злобу, бессилие и накатившую усталость. Теперь он понимал, что такое «Пиррова победа», про которую когда-то на уроках истории рассказывал Иван Сергеевич. Эта охота досталась им всем слишком дорогой ценой. И на что надеялась эта скотина, выходя против пороха и грохочущей стали? Этот сраный мутант в криво слепленной маске, чего он в итоге добивался? Убить всех или наплодить таких же уродов? Макар пнул развороченный труп по ребрам, ухватился за торчавшее из грудины древко и вдавил его еще глубже в потроха, пускай порегенерирует.
Проверил оружие – пусто. Патроны к АК были запрятаны в загашнике Васильева, но их еще было нужно достать и отогреть в протопленном помещении, чтобы как следует просушить после долгого хранения. КС-23, помповое чудовище, сожрав оставшиеся шесть патронов свое отвоевал, как впрочем, и его хозяин. Снова накатившее горе, остро першившее в горле и обжигавшее глаза, Макар отогнал старательно, не глядя на посеревшее, заострившееся лицо и остекленевший взгляд Васильева. Лишь затушил еще дымившуюся на полу сигарету.
Колотушку, облепленную кусками мяса и ошметками кожи, он брать не стал, оттолкнул брезгливо ногой – дубина свое отслужила. По руке пришелся пожарный топор на длинном красном топорище. Он рассмотрел простое прямоугольное лезвие, откованное под «клин», плавно переходящее в проушину с торчащим на обухе клыком-гвоздодером. Вещь простая, надежная и многофункциональная. Топор лежал в руке тяжело и уверенно. Макар вздохнул: его не покидало чувство, что он что-то упустил, где-то совершил ошибку. Снова посмотрел на дохлую тварь и так глупо притихшего Деда. Обе гранаты с растяжки в коридоре он снял. Смотал аккуратно обрезок лески – в хозяйстве пригодится – и разложил по карманам парки. О мертвых еще предстояло позаботиться, похоронить, но они подождут, сначала живые.
Ашота Макар нашел на кухне, тот сидел, обхватив голову и бормоча непонятное:
– Что с пацанами?
– Они… Я их… Там. Сделал инъекцию, и быстро, без боли.
– Что?! – Макар встряхнул за плечи здоровенного медика. Тот поднял мутный взгляд.
– Заражены. Оба. Я их убил.
Макар опустился на стул. Мир с хлопком разлетелся на миллион осколков, их дом, их пусть и не родная по крови семья. Все провалилось в бездну. Он поглядел на измазанный в крови пол, на покрытые изморозью стены. Это место в одночасье стало чужим и мертвым. Макар уставился на маленькую кухоньку, где еще недавно возилась Маша, пытаясь хоть как-то разнообразить их скудный рацион из моржатины, рыбы и горстки овощей с оранжереи Жанны. Дуреха Машка и Маша обе лежали там, в коридоре, разорванные и мертвые. Как, впрочем, и Жанна. И загрызенный собственной женой Иван Сергеевич.
Макар глядел на все эти чугунки, поварешки, стопки тарелок сиротливо стоявших на полке, но видел совсем другое: глухую, мертвую пустоту. Он в один миг потерял стремление к жизни. Продолжать жить? Как и раньше, ставить капканы на песцов, бить моржей, ловить рыбу, тратить столько труда, но ради чего, зачем? Семьи больше нет. Жить ради себя? О таком он как-то не думал, все эти годы жил, заботясь исключительно о других.
– Что будем делать? – подал голос Ашот.
Макар отвлекся от прокручивания той вереницы событий, что случилась за совсем небольшой отрезок времени, снова, как два десятка лет назад, разделивших его жизнь на до и после. Но вопрос медика поставил Макара в тупик: а правда, что? Умирать, просто лечь и сдохнуть, он не планировал. Иначе бы все эти смерти, так или иначе, оказались напрасными. Почти все дорогие ему люди погибли, жутко, глупо, бессмысленно. Но сам-то он жив, и следует жить дальше. А для этого надо?..
– Сожжем трупы, – горло Макара сдавило, слова будто шипастой костью ободрали глотку. – Хоронить в мерзлоту не получится, песцы все равно растащат. Но сначала прожарим эту тварь.
Петлей из обрезка стального троса стянули ноги с длинными пальцами и крючковатыми как у орла когтями, и потащили наружу волоком через старый выход. Не размазывать же мозги этого паразита по всей станции, верно? Тащили не далеко, метров тридцать от главного модуля, в дальний угол двора. Конечно, лучше бы выкопать ямку и, сложив туда труп этой падлы, залить топливом, но это сложно и долго. Макар оставил Ашота с интересом рассматривать страховидлу, а сам отправился за керосином в ангар. Сначала хотел налить пару ведер, но передумал и покатил бочку: сжигать предстояло слишком много.
