Федор бессильно опустился в кресло. Да, подвела интуиция Дерябина — знатока жизни, ведающего в человеческих сердцах! Нехороший холодок пробежал по спине, мелким тремором задрожали пальцы. Страх вернулся. Несколько минут Федор сидел в полной прострации, прежде чем снова заставил себя мыслить связно. А как хорошо все было, насколько безоблачной уже казалась жизнь! Но ведь, с другой стороны, что произошло? Всего лишь вернулась потенциальная угроза, и даже не сама угроза, а субъективное ощущение опасности. По крайней мере, сейчас уж точно никто не целился в Федора из дома напротив, а вот зарплата у него теперь даже не вдвое — впятеро против прежней! «Пожалуй, хватит и телохранителя нанять!» — подумал Федор, в голос хохотнул своей шутке, и тут же в унисон смеху ожил его мобильный. «Ирина!» — плеснулось у Федора в мозгу, но номер высветился не ее. Это оказалась Даша Копейникова. Черт, за всей это чехардой он напрочь забыл о том, что на сегодня у него назначено рандеву с редакторшей!
— Чего это вы мне не звоните, молодой автор Александр Агатов?! — пророкотала Даша. — Раздумали подписывать авторский договор? Решили завязать с карьерой писателя? Бросить, так сказать, пока не втянулись?
— Ну что вы?! — воскликнул в ответ Федор, чувствуя, как жизнеутверждающий сарказм редакторши возвращает его к жизни. — Просто у меня возникли некоторые… э-э… обстоятельства, и я… В общем, я как раз собирался вам звонить!
— Ну, так я вас поздравляю — вы дозвонились! — Ниагарским водопадом захохотала редакторша. — Так вы приедете? Сегодня же пятница, короткий день, я в редакции до пяти. Мне вас ждать?
Федор кинул взгляд на часы — три пополудни. Успеть в офис, за деньгами к Кате, да еще и в редакцию — немыслимо. Придется перенести. Ах, как неудобно получилось!
— Учтите, что с понедельника я в отпуске, — вечевым колоколом прогудела Даша.
Федор про себя ругнулся матом. Чем же пожертвовать? Ну, конечно! С «белыми мышами» можно пообщаться и завтра — пусть только попробуют отказать новому начальнику в просьбе выйти на службу в субботу! Нехорошо, конечно, но делать нечего, производственная необходимость!
— Да, до пяти часов буду у вас! — со вздохом сжег все мосты Федор.
— Чудненько! — горным обвалом отозвалась Даша. — Постарайтесь побыстрее, мне хотелось еще кое-что с вами обсудить.
Так, ну вот и славно — чем плотнее график, тем меньше времени на всякие дурацкие страхи! «Остановите похороны, покойник еще вполне жив!» — подбодрил себя Федор и рывком поднялся на ноги. Насыпал кошке «Вискаса», с улыбкой посмотрел, как счастливая Рашель с аппетитом набросилась на еду, долил ей воды в чашку и сменил лоток. А теперь — долой из сей юдоли скорби и печали! Жизнь прекрасна, удивительна, и хочется верить, что кончается она все-таки не завтра.
* * *
Редакция находилась в Центре, рядом с метро «Третьяковская». Федор, словив неизвестно которого за последние два дня частника, обозначил ему сразу весь маршрут: по Кольцевой до Ясенева, там максимум десять минут, потом на Большую Ордынку. Неместный бомбила, не раздумывая, сразу заломил штуку, на что Федор коротко посоветовал ему бояться Бога. Бомбила, с сожалением поняв, что клиент — не лох, долго мялся, хитро шурил на Федора глаз, наконец согласился ехать за шестьсот и еще долго сетовал, что продешевил. Сразу, как тронулись, Федор позвонил в контору.
«Ой, Федор Андреевич, а вы у нас будете?» — сразу закокетничала с ним Юля. Федор усмехнулся и, напустив на себя строгости, сказал, что планы изменились, в офис он сегодня не попадает, и попросил к телефону Розу Анатольевну. «Белая мышь» возникла в трубке сразу, как будто висела на параллельном аппарате. В ответ на просьбу Федора выйти завтра она услужливо зачастила: «Конечно, конечно, я ж понимаю, надо так надо!»
Федор подумал, что у статуса начальника, пожалуй, все-таки есть свои положительные стороны, и безжалостно пресек попытку бомбилы на гаишном пикете повернуть на МКАД направо. По Кольцевой было пилить не меньше получаса, и Федор поудобнее расположился на заднем сиденье, велел бомбиле толкнуть его, как только проедут Профсоюзную, и закрыл глаза. Правда, Федору показалось, что тот затряс его за колено уже через минуту, и хотел уже было сказать водиле все, что думает о нем, но тот радостно тыкал пальцем в указатель за стеклом, на котором было крупно написано: «Ясенево». В совершенно сомнамбулическом состоянии Федор доштурманил транспортное средство до Катиного дома, на автопилоте поднялся в квартиру, забрал деньги и снова спустился к машине.
Бомбила покосился на мусорный мешок, спросил:
— Может, в багажник?
— Только если со мной вместе! — ответил Федор, и блюститель чистоты в салоне смирился.
Федор сразу же снова задремал, и когда за пять минут до срока он вежливо приоткрывал одну из издательских дверей с многозначительной табличкой «Редакторы» на ней, он чувствовал себя замечательно отдохнувшим и посвежевшим.
Большущий кабинет с множеством старомодных двухтумбовых столов чем-то напоминал школьную учительскую. Наверное, в разгар рабочего дня здесь было шумновато, но сейчас выглядело обитаемым только одно из учительских, то есть редакторских мест. Настольная лампа на нем горела, а на краю столешницы стояла внушительных размеров, хоть и явно дамская сумка. Правда, ни за столом, ни вообще в комнате никого не было. Федор осторожно кашлянул, однако никто не материализовался в ответ. Рассудив, что раз дверь не заперта, значит — можно, Федор вошел.
Минуту он, как зачарованный, рассматривал сумку. Она была со средний дорожный саквояж; трудно даже было предположить, каких размеров должна была быть сама обладательница столь исполинского ридикюля. В сочетании с громоподобным голосом образ в воображении Федора возникал совершенно циклопический. Поэтому когда, скрипнув, открылась дверь за его спиной, Федор обернулся, будучи в состоянии определенной готовности.
Однако вошедшая в комнату дама средне-преклонных лет поражала разве что соотношением высоты и ширины, которое совершенно экспоненциально стремилось к единице. При том, что роста она была очень маленького, впечатления толстой она не производила, а просто была такой вот — квадратной. Одета она была в нечто свободное до колен, не то хитон, не то пончо, а из-под него парусами на ветру хлопали совершенно невообразимой ширины штанины типа тех, в которых поражают своим искусством бойцы айкидо. Обута она была в совершенно неимоверной толщины сплошные платформы, а довершали этот сюр короткие, под мальчика, ярко-красные волосы и узенькие очочки на переносице. Увидев Федора, этот «квадрат Малевича» снизу вверх строго и вопросительно посмотрел на него поверх очков.
— Я к Даше Копейниковой, — виновато улыбнулся в ответ Федор.
— Вы — Александр Агатов? — таким родным протоиерейским басом громыхнула квадратная. — А я думала, что вы Дед Мороз. Что у вас в мешке? Рукописи нетленных творений?
Федор, который совершенно не заметил, что разговаривает с редакторшей, перекинув черный мусорный мешок через плечо, от души расхохотался.
