У Федора было все в порядке с воображением, он живо представил все, что сулил ему Дерябин, и физически ощутил, как кровь отливает от его лица. Хотя, наверное, это не был страх в классическом смысле этого понятия — просто Федор не видел выхода из ситуации. Пожалуй, это было даже хуже страха.
Бежать? Шансов никаких — до двери далеко, не зря хитрый Дерябин выманил его на середину кабинета. Броситься на этого истукана с пистолетом? Да за время, которое нужно, чтобы преодолеть разделяющие их четыре-пять метров, тот успеет выпустить в Федора всю обойму! Это что же получается — все, конец? Прощайте, родные, прощайте, друзья? «Да, да, да!» — увещевал сочувствующий взгляд добрых, как у аллигатора, дерябинских глаз. «Да, да!» — подтверждали холодные глаза Шер-Хана. «Да!» — лаконично ставил точку в приговоре зрачок пистолета. И под пристальным взглядом всех этих глаз Федор сдался.
Но в ту самую секунду, когда безнадежное признание уже готово было слететь с его губ, спасительным криком петуха удивительно громко среди гробовой тишины кабинета в его кармане зажужжал мобильник. Пистолет в руке Шер-Хана мгновенно взлетел на уровень Федорова лба, но Дерябин успокаивающим жестом вскинул ладонь, и застывший было под дулом пистолета Федор извлек телефон из кармана. Это была Катя.
— Фе-едь, привет! — раздался в трубке ее голос, радостный, как весенний ручей. — Тебе сейчас удобно говорить?
— Да как тебе сказать? — нервно усмехнулся Федор, исподлобья взглянув на свой почетный караул. — Наверное, не совсем. Я позвоню попозже, хорошо?
— Хорошо, хорошо, я только секунду, — зачастила Катя. — Просто я подумала, что тебе небезынтересно будет узнать, что доллары, которые ты мне оставил, фальшивые.
— Как это? — не понял Федор. — Этого не может быть! Откуда ты знаешь?
— За время работы в обменнике я, поверь, научилась отличать фальшивые доллары от настоящих! — с гордой обидой в голосе ответила Катя. — Правда, это фальшивки очень, очень высокого качества, я таких еще никогда не встречала. Их пропускают все, даже профессиональные детекторы. Если бы я не занималась серьезно вопросом распознавания качественных подделок, — даже закончила год назад специальные центробанковские курсы, где преподавали спецы из Интерпола, — я бы сказала, что это самые настоящие баксы в мире.
— Ошибки быть не может? — понизив голос, переспросил Федор, внезапно понимая, что эта информация может означать гораздо больше, чем то, что его желание шикануть перед Катей потерпело бесславное фиаско.
— Нет, Федь, не может, — уверенно сказала Катя. — Это подделки. А поскольку, судя по номерам, купюры из разных пачек, то, похоже, они у тебя все фальшивые. Ты там поосторожней с ними. И не переживай — я зарплату получила, так что вечерний пир не отменяется!
Пересохшие губы Федора сами собой растянулись в улыбке, к сердцу подкатила теплая волна. Какая же все-таки Катя умница! «Выберусь отсюда — клянусь Богом, скажу ей все, что задолжал за эти одиннадцать лет! — подумал Федор, стискивая пальцами трубку. — Да только вот — «нэ кажи гоп…»
— Спасибо, Катюш, ты мне очень помогла! — попрощался с нею Федор и с бесшабашной улыбкой повернулся к Дерябину: — Может быть, вам не стоит так переживать из-за этих денег, Евгений Эдуардович? Потому что они фальшивые!
Пистолет в руке Шер-Хана слегка дрогнул, но Федор был слишком поглощен реакцией Дерябина на свои слова, чтобы заметить это. Правда, надо признать, что она того стоила. Редко увидишь, как румяная жизнерадостная физиономия за пять секунд превращается в восковую посмертную маску.
— Стоит, Федор Андреевич, стоит, — глухо, почти не раскрывая бескровных губ, отрывисто ответил Дерябин. — И где вы их спрятали, я думаю, мы узнаем и без вас. Ты проверил у него в каморке?
Эти слова были адресованы уже Шер-Хану, и в ответ на них киллер молча кивнул головой.
— Ну и?.. — нетерпеливо переспросил Дерябин.
Тонкие губы Шер-Хана тронула еле заметная усмешка, и он отрицательно покачал головой. Федор мысленно возблагодарил Господа за столь не свойственную себе предусмотрительность.
— Чертов Лукич, вечно все напутает! — выругался Дерябин. — Должно быть, деньги у этой бабы, с которой он сейчас разговаривал. Как там бишь ее — Катя? Возьмешь ее номер у него на мобильном и тоже потом ее сплавишь по-тихому.
Шер-Хан снова кивнул, а Дерябин резко повернулся к Федору.
— Ну, что ж, Федор Андреевич, вот и пришла пора прощания, — хмуро усмехнулся он. — Вам не следовало так глубоко совать нос в наши дела, но тот объем информации, которым вы располагаете, с вашей жизнью несовместим.
Словно молния сверкнула в голове Федора. Ну, конечно — Дерябин прекрасно знал, что деньги фальшивые, и именно поэтому ему так нужно было их вернуть! Так вот он какой, основной бизнес мсье Дерябина, а не директорство и даже не строительство бизнес-центра!
А тот тем временем помолчал несколько секунд, видимо, собираясь с мыслями, и произнес, глядя Федору прямо в глаза:
— Видит Бог, мне жаль, что все так заканчивается. Вы всегда мне нравились. Разумеется, я знал, что деньги у вас, а после того как вы сами, без принуждения решили вернуть их, моя симпатия к вам усилилась многократно. Но — не судьба. Прощайте. — И он коротко кивнул Шер-Хану.
«Что — «прощайте»? Как — «прощайте»? — пронеслось в голове у Федора. — Это в смысле — сейчас меня убьют?! По-настоящему? Навсегда?!» А как же Ирина? Он что, не спасет ее? А как же Полинка? И — Катя? Ведь после него Шер-Хан убьет Катю! Нет, Боже, не-ет!!!
А рот Шер-Хана уже искривила его фирменная усмешка, и под верхней губой сверкнул золотой зуб. Два предыдущих раза, когда Федор видел эту усмешку, смерть чудом миновала его, и с внезапной ясностью озарения он понял, что сейчас осечки не будет. Сердце Федора в одно мгновенье словно остановилось, заиндевело, покрылось ледяной коркой и тяжелым комком ухнуло куда-то вниз. Колени сразу заходили ходуном и повлекли Федора назад, к двери, прочь от киллера. А тот вскинул пистолет, и Дерябин с брезгливой гримасой отвернулся. Нестерпимое жжение разлилось у Федора над переносицей, где-то в середине лба, куда через секунду должна была ужалить пуля. Ужасно захотелось закрыть глаза, но последним усилием воли Федор заставил себя смотреть.
Поэтому он увидел, как пистолет в руке Шер-Хана вдруг повернулся в сторону Дерябина и дважды практически бесшумно дернулся. Черная с отливом ткань директорского пиджака на его спине под левой лопаткой взорвалась двумя вулканчиками белой ватиновой подкладки. Дерябин изогнулся в талии, обе его руки, как в смешном детском танце про утят, взлетели вверх. Пару мгновений он, словно канатоходец, балансировал в этой нелепой позе, и только голова его дергалась в тщетной попытке повернуться и посмотреть назад, туда, откуда прилетела такая неожиданная и такая беспощадная смерть. Потом колени его подкосились, и он, как подорванное у основания здание, бесформенной кучей осел на пол, гулко врезавшись уже бесчувственным затылком в навощенные паркетины. А рука Шер-Хана, как манипулятор бесстрастного робота-автомата, сложилась в суставах, и пистолет скрылся под полами его черной одежды.
