Мадам Жоли принесла платье. Пенелопа зашла в кабинку, сняла юбку и кофточку и скользнула в красное платье. Оно и вправду было мягким, к тому же от него так приятно пахло! Выходя из-за занавески, Пенелопа застегнула пуговицы и затянула красный ремень.
— Шикарно! — воскликнула мадам Жоли.
Пенелопа подошла к большому зеркалу и, вглядываясь в свое отражение, постаралась увидеть себя глазами Ричарда. Вырез каре, подложенные плечи, расклешенная юбка в складку. Талия у нее тонкая, широкий ремень еще и подчеркивал ее, а когда Пенелопа повернулась, чтобы взглянуть на себя со спины, юбка разлетелась веером, и это было так женственно, что она осталась более чем довольна собой. Ни один из ее нарядов не придавал ей такой уверенности. Она, можно сказать, с первого взгляда влюбилась в это платье и приняла решение купить его.
— Сколько оно стоит?
Мадам Жоли отвернула сзади на шее ярлычок, где обозначалась цена.
— Семь фунтов и десять шиллингов. И к сожалению, семь купонов.
— У меня наберется семь купонов.
— Правильное решение. Ведь это надо же, первое же платье примерила и тут же купила! Но я-то о нем сразу подумала, как только ты вошла. Как будто на тебя сшито. Какая удача!
— Папа́, как тебе нравится мое новое платье?
Пенелопа вынула обновку из пакета и, встряхнув складки, приложила к себе. Лоренс откинулся в кресле, снял очки и прищурился.
— Цвет твой… да, нравится. Но что это ты вдруг купила себе новое платье?
— Мы же идем сегодня к Уотсонам. Разве ты забыл?
— Забыть-то не забыл, только не представляю, как мы туда доберемся?
— Генерал пришлет за нами машину.
— Очень любезно с его стороны.
— И кто-нибудь привезет тебя обратно… Потому что я иду обедать в ресторан.
Лоренс снова нацепил очки и с минуту разглядывал поверх них свою дочь. Затем произнес:
— С Ричардом Лоумаксом. — И это не был вопрос.
— Да.
Он взял газету.
— Что ж, хорошо.
— Послушай, папа́, как ты считаешь, я могу пойти?
— А почему бы нет?
— Но я замужняя женщина.
— Но не глупая буржуазка.
Пенелопа помолчала.
— А если я увлекусь? — продолжала она.
— А что, к этому идет?
— Может быть.
— Ах вот оно что! Ну так увлекайся.
— Папа́, знаешь, я тебя очень, очень люблю.
— Рад это слышать. А почему?
— По тысяче причин. Но больше всего потому, что с тобой всегда можно поговорить.
— Было бы ужасно, если бы мы не могли говорить друг с другом. А что касается Ричарда Лоумакса, то ты ведь уже не девочка. Я не хочу, чтобы ты страдала, но ты должна жить своим умом. Решай сама.
— Я знаю, — ответила Пенелопа. Она не сказала: «Я уже решила».
К Уотсонам-Грантам они приехали последними. Когда старый садовник генерала Джон Тонкинс приехал за ними, Пенелопа все еще сидела за туалетным столиком. Никак не получалась прическа. В конце концов она решилась забрать волосы наверх, но в последний момент вдруг опять передумала, вынула все шпильки, и волосы свободно легли ей на плечи. Теперь надо было подыскать, что надеть сверху, — новое платье было совсем тонкое, а вечера в сентябре холодные. Приличного пальто у нее не было, одно только клетчатое пончо, но оно выглядело просто ужасно. Пришлось искать старую кашмирскую шаль Софи. Схватив ее, Пенелопа быстро сбежала вниз по лестнице, но отца в гостиной не было. Она обнаружила его на кухне — он вдруг решил почистить ботинки.
— Папа́, машина уже здесь. Джон нас ждет.
— Ничего не могу поделать. Это мои выходные ботинки, я не чистил их четыре месяца.
— Как ты это определил?
— Последний раз мы были у Уотсонов-Грантов четыре месяца назад.
— О, папа́! — Его скрюченные пальцы никак не могли справиться с баночкой крема. — Сейчас я тебе почищу.
Пенелопа произвела эту операцию как можно быстрее, энергично действуя щетками и перепачкав себе руки. Пока отец натягивал ботинки, она успела вымыть руки и, став на колени, зашнуровала ему ботинки. Наконец они медленным шагом — не могла же Пенелопа торопить отца — вышли из дома и поднялись по тропинке к верхней калитке, где их ожидали Джон Тонкинс и старый «ровер».
— Извини, Джон, мы заставили тебя столько ждать!
— Да я-то подожду, мистер Стерн, мне спешить некуда.
Он придержал дверцу машины, и Лоренс с трудом взобрался на переднее сиденье. Пенелопа села сзади. Джон занял место за рулем, и они поехали. Но не быстро — Джон Тонкинс берег машину своего хозяина и больше тридцати миль в час не делал, а может, боялся, что в машину подложена бомба и, если он поедет быстрее, сработает часовой механизм. В семь они протарахтели по подъездной аллее роскошного генеральского сада — чего тут только не было: рододендроны, азалии, камелии, фуксии! — и остановились перед парадной дверью. На площадке перед домом уже стояло четыре машины. Пенелопа узнала старенький «моррис» Трабшотов, но военная машина была другая — зеленая, со знаком морской пехоты. Молоденький шофер коротал время, читая «Пикчер пост».
Пенелопа и Лоренс вошли в дом. До войны гостей обычно встречала горничная в форменном платье, теперь не встречал никто. Холл был пуст. Они прошли в гостиную, но разговор доносился из оранжереи. Гости были уже в сборе и пили джин.
Оранжерея у Уотсонов-Грантов была большая, изысканно декорированная. Они построили ее, когда генерал вышел в отставку и навсегда уехал из Индии. Пальмы в кадках, длинные плетеные кресла, ковры из тигровых шкур, медный гонг, подвешенный к бивням давно покинувшего этот мир слона, — все здесь напоминало об Индии.
— Наконец-то вы пришли! Мы вас заждались! — Миссис Уотсон-Грант увидела Лоренса и Пенелопу и подошла поздороваться. Невысокого роста худощавая женщина с коротко остриженными волосами и очень смуглой кожей — последствие жаркого солнца Индии, — она была заядлой курильщицей и азартной покеристкой. Если верить легендам, в Кветте
[28] миссис Уотсон-Грант большую часть времени проводила в седле и однажды не отступила даже перед тигром, хладнокровно всадив ему пулю в лоб. Теперь она была вынуждена довольствоваться деятельностью члена местного отделения Красного Креста и трудилась на победу в собственном огороде, но ей недоставало светского общения, и, заполучив пару бутылок джина, она немедленно собирала гостей. — Всегда-то вы опаздываете, — добавила она с обычной прямолинейностью. — Что будете пить? Джин с апельсиновым соком или с лаймом? Знакомить вас, я полагаю, ни с кем не нужно — быть может, только с полковником Меллаби и майором Лоумаксом…
