Теперь в доме стояла тишина. Топот и грохот на чердаке прекратились, и Пенелопа догадалась, что Ноэль, признав свое поражение, спустился вниз.
Она заговорила, тщательно выбирая слова:
— Оливия ведь его тоже любила. Больше, чем кого-либо другого в своей жизни.
— Он хотел жениться на ней, но она отказалась.
— Ты винишь ее за это?
— Нет, что вы. Я восхищаюсь ею. Она поступила честно и мужественно.
— Она своеобразный человек.
— Знаю.
— Понимаешь, она никогда не хотела выходить замуж. Ей внушают ужас зависимость, несвобода, крепкие корни.
— Она так любит свою работу.
— Да, любит. Для нее работа важнее всего на свете.
Антония задумалась.
— Странно, — сказала она. — Это можно было бы понять, если бы у нее было несчастное детство или если бы она пережила какое-то тяжелое потрясение. Но с такой матерью, как вы, ничего подобного и представить невозможно. Она сильно отличается от ваших остальных детей?
— Как земля и небо. — Пенелопа улыбнулась. — Нэнси — прямая противоположность Оливии. Она всегда только о том и мечтала, чтобы выйти замуж и иметь собственный дом, быть эдакой владелицей поместья. Но ничего дурного я в этом не вижу. Она счастлива. Во всяком случае, мне кажется, что счастлива. Она получила от жизни именно то, что хотела.
— А вы? — спросила Антония. — Вы хотели выйти замуж?
— Я? Господи, это было так давно, я почти и не помню. Знаешь, я об этом вообще не задумывалась. Мне было девятнадцать лет, шла война. А во время войны не строишь планы на будущее. Просто живешь сегодняшним днем, и все.
— Что случилось с вашим мужем?
— С Амброзом? Он умер через несколько лет после того, как Нэнси вышла замуж.
— Вам было одиноко?
— Я была одна. Но одиночество — это совсем другое.
— Никто из моих родных и друзей еще не умирал. Космо первый.
— Да, первая встреча со смертью, когда она уносит близкого человека, особенно ужасна. Но проходит время, и ты привыкаешь жить с этим чувством потери.
— Наверное. Он часто повторял: «Мы всю жизнь только и делаем, что смиряемся».
— Мудрые слова. Некоторые только так и могут жить. Но тебя, хотелось бы верить, ждет лучшая доля.
Антония улыбнулась. Журнал давно уже лежал на полу, лихорадочный блеск в ее глазах смягчился. Она была похожа на сонного ребенка.
— Ты устала, — сказала Пенелопа.
— Ужасно. Кажется, я сейчас засну.
— Поспи подольше. — Пенелопа встала с кровати, подошла к окну и раздвинула шторы. Дождь перестал, откуда-то из темноты донесся крик совы. — Покойной ночи. — Она выключила свет.
— Пенелопа!
— Что, детка?
— Как мне хорошо здесь! С вами.
— Спи, моя девочка. — Она закрыла дверь.
Дом был погружен в тишину. Внизу свет был выключен. Видно, Ноэль решил, что на сегодня хватит, и лег спать. Да и ей пора, она все дела переделала.
У себя в комнате Пенелопа стала не спеша готовиться ко сну: почистила зубы, расчесала волосы, намазала лицо кремом, подошла к окну в ночной рубашке, откинула тяжелые шторы. В открытые створки влетел легкий ветер, влажный и холодный, принесший свежие запахи земли. Казалось, это ее сад проснулся после долгого зимнего сна и устремился навстречу наступающей весне. Снова ухнула сова, и так тиха была ночь, что слышен был сонный лепет речушки за садом.
Она вернулась к кровати, легла и выключила лампу. Ее усталое, отяжелевшее тело с благодарностью ощутило прохладу белья и мягкость подушек, но сна не было и в помине; простодушное любопытство Антонии растревожило прошлое, всколыхнуло то, что вспоминать не хотелось. Пенелопа отвечала на вопросы девушки уклончиво: она не лгала ей, но и не говорила всей правды. А правда была запутанная, и путь к ней тернист и долог. Слишком издалека надо начинать разматывать переплетение причин и следствий, определивших ход событий. Она и сама уже не помнила, когда в последний раз говорила об Амброзе, произносила его имя, думала о нем. Но сейчас, глядя в печальную прозрачную темноту, почувствовала, что выхода нет, придется вернуться к истокам. И Пенелопа стала погружаться в прошлое. Странное это было ощущение, она словно смотрела старый фильм или перелистывала ветхие страницы древнего альбома с фотографиями. Вдруг все стало оживать под ее взглядом, и она с изумлением обнаружила, что снимки ничуть не выцвели, они такие же яркие, четкие и живые, как много лет назад.
8. Амброз
Офицер женской вспомогательной службы военно-морских сил аккуратно сложила бумаги и отвинтила колпачок вечной ручки.
— Итак, Стерн, нам остается решить, в какую часть вас направить.
Пенелопа сидела за столом напротив нее и внимательно рассматривала. У офицера были две голубые нашивки на рукаве и коротко подстриженные волосы. Воротничок такой жесткий, а галстук так туго затянут, что непонятно, как она еще не задохнулась; часы мужские, а рядом на столе лежат кожаный портсигар и массивная золотая зажигалка. «Так, еще одна мисс Паусон», — подумала Пенелопа и сразу почувствовала к ней расположение.
— У вас есть специальность?
— К сожалению, нет.
— Умеете стенографировать, печатать?
— Не умею.
— Есть у вас диплом об окончании университета?
— Нет.
— Вы должны говорить «мэм», когда разговариваете со мной.
— Хорошо, мэм.
Офицер откашлялась; детское выражение и мечтательные карие глаза этой новенькой, поступившей рядовой в женскую вспомогательную службу, привели ее в полное замешательство. На девушке была форма, но почему-то казалось, что она надела ее по ошибке: слишком уж она высокая, слишком длинные у нее ноги, а волосы, волосы — просто ужас: густые, длинные, темные, сколотые в огромный пышный узел, который грозил вот-вот развалиться.
— Полагаю, вы учились в школе?
Она была уверена, что рядовая Стерн воспитывалась дома, с чинной гувернанткой, — такой у этой девушки был вид. Болтает по-французски, пишет акварели, и все, больше ничего не умеет. Но рядовая Стерн ответила:
— Да.
— В пансионе?
— Нет, в обычной школе. Когда мы жили в Лондоне, я ходила в школу мисс Притчет, а когда уезжали в Порткеррис — в тамошнюю гимназию. Порткеррис находится в Корнуолле, — доброжелательно объяснила Пенелопа.
Офицеру смертельно захотелось закурить сигарету.
— Значит, вы впервые расстались с домом?
— Да.
— Вы должны называть меня «мэм».
— Да, мэм.
Офицер вздохнула. Ох, намучается она с этой Стерн. Интеллигентная девушка, без высшего образования, делать ничего не умеет.
