– Не получилось, – резюмировал Ритвицкий, сворачивая фал. – Сейчас еще разок попробую.
– Не торопись. Прицелься как следует, – напутствовал Сергеев.
Вторая попытка провалилась аналогично первой, и Рита негромко выругался в адрес болтавшегося напротив америкоса. Но при этом принялся опять формировать моток.
– А что там империалист? – спросил Сергеев. – Шевелится хотя бы?
– Шевелится. Даже руку протянул, пытаясь поймать фал.
– Ясно. Ну, давай еще разок…
Третья попытка увенчалась успехом – карабин тюкнулся точно в скафандр астронавта. Тот не сплоховал: вовремя ухватился за не полностью развернувшийся моток и просигнализировал Ритвицкому: «Готово!»
«Закрепи на поясе карабин!» – жестом показал наш космонавт.
Американец моментально исполнил приказ.
– Ах, ну да, понимаю: когда дело доходит до сохранения собственной шкуры, все остальное у вас уходит на второй план. Или я неправ? Тогда объясни, парень, где твоя ненависть к коммунизму и всему советскому? Где любовь к свободе и демократии? Молчишь, обкуренный пропагандой кретин? Вот и молчи дальше…
Продолжая ворчать, Влад подал очередную команду, буквально означавшую: «Отстегнись от своей тлеющей пивной бочки с нарисованным матрацем на боку и молись на тех, кто ради тебя, смердящий ублюдок, рискует собственной жизнью!»
Жестикуляция была настолько красноречивой, что американец, казалось, понимал все дословно. Во всяком случае он шустро отцепил карабин родного кабель-троса, отбросил его в сторону и поднятием правой руки сигнализировал готовность к дальнейшим действиям.
– Теперь замри в позе эмбриона и начинай думать о том, как ты будешь благодарить своих спасителей, – легонько потянул на себя фал Ритвицкий.
* * *
В английском языке Рита был полный ноль. Во время сжатой подготовки к космическому полету он более всего остального опасался появления иностранного языка в расписании занятий по изучению или повторению пройденного материала.
– Понимаешь, это не мое, – объяснял он свой мандраж Сергееву. – Мне проще сдать экзамен по объединенной топливной системе стратегического ракетоносца Ту-95, чем правильно составить предложение на английском. Нет, слов на проклятом английском я знаю предостаточно – тысячи две, а может быть и три. Но сверстать их в одно предложение с использованием нужных артиклей, правильных падежей и времени действия – выше моих сил. У меня это никогда не получится…
Вот и здесь на орбите, впихнув спасенного астронавта в бытовой отсек «Союза», закрыв за собой внешний люк и включив выравнивание давления, он продолжал общаться с ним на языке жестов.
«Погоди снимать шлем, придурок – здесь пока нет воздуха! Ждем три-четыре минуты, – объяснил он гостю. – Эти кнопочки, дурилка, не трогай! Иначе я, как бортинженер, тебе все ручонки ремнем обобью, понял?..»
Гость готов был исполнять любые приказы и прихоти спасителей.
«Понял-понял!» – усиленно кивал он.
– Давление выровнено, – подсказал по внутренней связи Сергеев. – Можете открыть люк в спускаемый аппарат и снять скафандры. Но гостя из бытовки не выпускай.
– Да, Саша, – принялся расстегивать замки шлема Ритвицкий. – Я не забыл о нашем уговоре…
Еще до старта спасательной операции они договорились об одной важной и обязательной детали. Оба не сомневались в том, что американский астронавт поднялся на своем корабле до орбиты станции «Салют» и сблизился с ней до неприличной дистанции ради выполнения шпионской миссии. Понимали они и то, что после спасения этого горе-шпиона придется вернуть американской стороне. И посему пускать его внутрь новейшей советской станции наши космонавты не собирались. «Пусть до отстыковки от «Салюта» обживается в бытовом отсеке «Союза», – решили они. – «Союз» – корабль не новый, в «бытовке» ничего секретного нет. Даже если он узнает тайну приготовления консервированного «борща по-украински» – хуже нам от этого не станет.
– Снимай свой горшок, – первым освободился от шлема Владислав. – Подыши нормальным, немилитаристским воздухом.
Астронавт попался понятливым и тут же принялся отстегивать от скафандра герметичный шлем…
Через несколько минут Сергеев помог Ритвицкому открыть люк между «бытовкой» и спускаемым аппаратом «Союза». Командир вплыл в небольшое пространство, держа в руках работавшую видеокамеру.
– Приветствую тебя на борту советского космического корабля, – обратился он к астронавту на хорошем английском. – Как твое имя?
– Меня зовут Ирвин. Ирвин Гленн, – услышав родную речь, заулыбался американец.
– Не родственник Джона Гленна, летавшего в космос по программе «Меркурий»?
– Нет-нет. У нас одинаковые фамилии, но мы не родственники.
– Ясно. Я – Александр, командир экипажа. Это бортинженер. Его имя – Владислав.
– Александр и Владислав, – повторил гость. – Я очень благодарен вам за то, что не оставили меня погибать в открытом космосе.
– А что случилось на борту твоего корабля, Ирвин? – продолжал снимать на камеру Сергеев.
– Парни, я даже не успел ничего понять! Начал корректировать положение «Джемини», как вдруг рулевые двигатели просто взбесились! Они самостоятельно вышли на максимальную мощность и перестали реагировать на мои команды. В результате корабль сильно закрутило, а потом обо что-то ударило. Как потом выяснилось, удар пришелся на двигательную установку. После удара сработала аварийная сигнализация «пожар» и «нарушение герметизации кабины». Мне пришлось спешно покидать корабль, так как противопожарная система не справилась с возгоранием.
– Остальное мы знаем, – кивнул Александр. – Ирвин, скажи, ты рад тому, что мы пришли на помощь и спасли тебя?
– О да! Конечно! О чем речь, парни?! Если бы не ваша помощь, то… – американец глянул на циферблат наручных часов, – ровно десять минут назад меня не было бы в живых. Воздуха в скафандре оставалось совсем мало, так что вы меня буквально вырвали из лап смерти.
«Отлично. Алиби для мирового сообщества и официальных американских чинов у нас имеется, – удовлетворенно подумал Сергеев. – Теперь надо подумать, как техничнее и тоньше объяснить Земле нашу чрезмерную активность, а заодно накормить этого страдальца непривычной для него пищей…»
* * *
Команда о начале спасательной операции поступила из Центра управления лишь сорок минут спустя.
– «Заря», американский астронавт уже спасен и находится на борту «Союза», – ожидая взбучки, доложил Сергеев.
– Как спасен? Как на борту «Союза»? – растерялся руководитель. – «Орланы», вы же просили разрешение на выход в открытый космос для внешнего осмотра повреждений «Прогресса»!
– Так точно, «Заря». «Прогресс» осмотрели, он представляет собой груду смятого металла. Уцелела лишь носовая часть со стыковочным узлом, который, к сожалению, не функционирует. Так что весь доставленный им груз нам не доступен.
