Хилл разозлилась, заметив, что Джессика не купилась на трюк.
– Да, и еще кое-что.
Джессика посмотрела в холодные голубые глаза Марии Хилл и поняла, что дело хуже, чем она ожидала.
– Да?
– Вас перевели на другую должность. Вы больше не работаете с агентом Бартоном.
ДЖЕССИКА вернулась к рабочему столу, чтобы собрать вещи, и увидела Клинта, одетого в один из старых костюмов Колсона, которые не подходили ему по размеру. Он напустил на себя умилительно стоический вид, но Джессика, которая хорошо его знала, была уверена, что он предпочел бы военный трибунал понижению в должности.
– По-прежнему будешь работать в поле? – Он улыбнулся, и это было искренне. – Повезло тебе. А я буду сидеть рядом с Колсоном, изучать электронные таблицы.
Джессика посмотрела на свой черный костюм.
– Ах, это. Нет, меня тоже перевели. Просто не успела принять душ и переодеться.
– О, черт. Джесс, мне очень жаль.
– Соколиный Глаз, – начала Джессика. Он посмотрел на нее, и по его глазам она поняла, что не стоит озвучивать только что придуманную шутку. Девушка протянула руку. – Ну ты что?
– Джессика, бесполезно пытаться переубедить командира Хилл.
– Я этого и не предлагаю.
Клинт не взял ее за руку, поэтому она схватила его за рукав и потянула вверх.
– Тогда каков план? Спрыгнуть с корабля в знак протеста?
– Ага, будто ты бы оставил тут свой лук.
– На самом деле это не мой лук, как напомнила мне командир Хилл.
– Ну да. Как будто мы не помогали с его разработкой. Как будто кто-то другой с ним справится…
Они вышли на палубу Вертоносца.
Внезапно Джессика почувствовала, что снова свободно дышит. Воздух был прохладным и бодрым, в нем слышался аромат поздней осени. Позади восходило солнце в золотых, янтарных и розовых всполохах, которые превращали темные шпили и башни Манхэттена в сказочное королевство. Под ними виднелась статуя Свободы – сначала лишь темным силуэтом, а затем и ее залило светом раннего утра, согревшим окислившуюся медную руку зеленоватого цвета.
– Эмма Лазарь звала ее матерью изгнанников, – сказала Джессика.
– Откуда ты это знаешь? Ты ведь даже не росла в США, верно?
– Когда хочешь получить гражданство, нужно пройти специальный курс.
Джессика выросла в Транзии, крошечной восточноевропейской стране, но ее родителя были гражданами Великобритании. Когда эксперименты ее отца по ускорению эволюции пошли наперекосяк, девочку взяла на воспитание Леди Бова, прекрасная, сострадательная женщина, когда-то бывшая первой красавицей в Джерси.
– Тогда ты, наверное, знаешь американскую историю лучше, чем я, – посетовал Клинт.
Волосы упали Джессике на лицо, и она убрала прядь назад:
– Без сомнений.
– Привет, – раздался знакомый голос, и к ним подошел блондин с мощной квадратной челюстью. – Вот что я вам скажу, эта картина никогда не меняется.
Он был одет в черную футболку и джинсы, но сохранял манеры военного. Джессика с трудом его узнала.
– Вы ведь не впутались в какую-нибудь передрягу, Капитан?
– Зови меня Стивом, пожалуйста. И не говорите, что вам сделали выговор. После того как мы поймали сорок пять сбежавших заключенных.
– Нас понизили, – сказала Джессика. – По поводу действий Клинта инициируют расследование.
– Вот как. Кажется, я видел твой лук в оружейной, когда запирал щит. – Стив Роджерс засунул большие пальцы в карманы и продолжил сочувственно: – Какая жалость.
Внезапный порыв горячего ветра заставил Джессику прикрыть лицо. Она подняла глаза и увидела, как Тони Старк опускается на палубу в своем красно- золотом костюме Железного Человека, с открытой лицевой панелью.
– Я в кофейню забежал, – сообщил он, показывая на коричневый бумажный пакет. – Кому кофе, а кому бублик?
Его худое, слегка уставшее лицо с бородкой и проницательными карими глазами удивительным образом не сочеталось с его блестящей броней. Хотя и вблизи было не рассмотреть никаких внешних признаков его борьбы с алкоголем или проблем с сердцем, которые заставили мужчину создать крошечный дуговой реактор, располагающийся теперь в его груди. Реактор удерживал осколки шрапнели, оставшиеся от взрыва, и питал броню Железного Человека – это было придумано очень ловко, особенно если учесть, что изобрел он такое устройство, будучи в плену у террористов.
Джессика взяла и бублик и чашку кофе.
– С чем тут сыр?
– Не знаю, может, с луком. Возьми этот, он, кажется, без ничего.
– Ты от него уже откусил!
– А у тебя на рукаве какая-то странная слизь. Ты в душе не была еще, что ли?
– Нет. Думаю, я потею гораздо меньше, чем ты в своем костюме.
– У меня в нем кондиционер есть. – Тони повернулся к Клинту и предложил пакет с бубликами. – А что насчет тебя, Китнисс?
– Хочешь узнать, принимал ли я душ? На, понюхай.
– Никакого тебе тогда завтрака, умник. – Он повернулся к Стиву. – Кэп?
– Спасибо.
Пока Тони был к ним спиной, Джессика протянула Клинту свой бублик. Он покачал головой и показал, что уже взял один. На мгновение воцарилась тишина, все жевали и созерцали рассвет.
– Да, – протянул Стив, – ну и денек у нас вчера был.
– Сорок два все еще на свободе, – отозвался Тони, снимая железную перчатку, чтобы взять бублик.
– Сорок три, – поправил его Клинт. – Если считать Черную Вдову.
Тони кивнул.
– Я добавлю ее в свою базу данных. Я все еще выясняю, кто стоял за побегом. Наверное, Нефария, или Электро, или еще один из электрических ребят.
– Я думал, что Электро исправился и нашел нормальную работу, – сказал Стив.
Джессика сделала большой глоток кофе и обожгла язык.
– Он мог тайком проникнуть в Рафт. Но самому Максу Диллону не хватит ума даже чтобы спланировать побег из запертого туалета.
– И кто же мог его нанять? – Стив задумчиво нахмурился. – Нефария? Кто-то из сидельцев?
Тони смахнул крошку с бороды.
– Я допрошу заключенных в Рафте. Кто-то из них наверняка что-то знает.
Джессика, Клинт и Стив переглянулись.
– Я сама могу это сделать, – сказала Джессика. – О черт, я совсем забыла. Меня же отстранили от работы в поле. – Ее сердце бешено колотилось, потому что она понимала – все это уже не просто болтовня. Стив пытается разобраться во всем прямо сейчас. – Поверить не могу, что злодеи разбегаются, а мы не можем ничего сделать.
Стив молча посмотрел на нее, затем перевел взгляд на светлеющее небо. Джессика притворилась, что тоже смотрит на горизонт. Усталость как рукой сняло, но она не хотела выдавать свое нетерпение. «Пусть сначала скажет, что у него на уме, – подумала она. – Не стоит давить».
