...что Спанки держит меня за руку и мы вместе летим над звездами к единственно безопасному месту, к теплому очагу моей разделенной души. Его бледный, обнаженный торс колыхался под моими ласкающими руками, то и дело меняя свой пол, отчего у него появлялись то груди и выпуклое лоно, а то эректированный бугор возбужденного сатира. Он был самым верным моим путем, самой надежной тропой, источником самого чистого света. И я пригласил Спанки внутрь себя, окунув его замерзающую оболочку в перегретый жар собственного тела, томясь в ожидании ледяного очищающего огня полного растворения, однако уже в следующее мгновение мой мозг взбунтовался и я решительно оттолкнул его прочь, чтобы снова стать свободным...
...и оказаться по-прежнему обнаженным, но теперь уже привязанным к деревянному столу в пустой комнате, обитой ржавыми, приклепанными к стенам и полу металлическими пластинами. А снаружи все так же бушевала Вселенная, испещренная следами от звезд, так похожими на пенистые буруны за кормой корабля.
Я лежал распластанный, привязанный веревками за руки и ноги к осклизлой колоде мясника. Ценой нечеловеческого напряжения мне все же удалось чуть-чуть приподнять голову. Прямо надо мной висела циркулярная пила, рядом с которой теснились ряды конусовидных стальных дротиков, образовывавших нечто, напоминающее приспособление для создания акустического эффекта.
Один из дротиков, висевших прямо над моим обнаженным животом, заскользил вниз из отверстия в потолке.
У меня за спиной послышалось эхо хихиканья. Повернув голову насколько это было возможно, я увидел Спанки — ослепительного в своем сверкающем изумрудно-зеленом костюме, его рука пробиралась под юбку Сары. Она же была обнажена по пояс, и ее матовые груди белели в сиянии стальной комнаты.
— Мартин, я пригласил Сару для того, чтобы она помогла мне как следует наказать тебя. Ты находишься в моей камере пыток, где каждая минута может быть растянута до размеров вечности.
Сара обвила рукой талию Спанки и притянула его к себе.
— Это научит тебя, Мартин, обращаться с женщинами, паршивец ты эдакий.
Она с силой топнула по полу, стальной дротик окончательно выскользнул из отверстия в потолке и, рассекая тугой воздух, стал падать, готовый в любой миг вонзиться мне в живот и накрепко пригвоздить меня к столу. Между тем три дротика уже торчали у меня в животе, а этот четвертый вонзился в мое левое бедро, разрывая плоть и приковывая меня...
Все это ненастоящее, он всего лишь пытается заставить тебя потерять контроль над собой. Он проскользнет внутрь тебя, как только ты издашь агонизирующий вопль, проникнет в твой мозг и пообещает снять всю боль, а ты разрешишь ему сделать что угодно, лишь бы прекратить муки, хотя на самом деле все это ненастоящее, ненастоящее, ненастоящее, не...
...насквозь промокший, я стоял в центре забитой транспортом улицы на углу Гайд-парка.
Оглушенный ревом автобусного клаксона, я побежал к спасительному противоположному тротуару, поскользнулся на мокром асфальте и едва не угодил прямо под колеса грузовика. Даже несмотря на дождь, воздух был пропитан выхлопными газами. Наконец я оказался на земле, разбив лоб об угол бетонного мусорного ящика, и продолжал так сидеть, пытаясь хоть немного отдышаться.
Да что же со мной происходит, черт побери? Стекло моих наручных часов лопнуло, отчего стрелки сошлись вместе. Я взглянул на волны облаков, проплывавших по темному небу. Вечер, похоже, был в самом разгаре. Итак, минуло еще несколько часов. Я побывал в комнате Лотти. Пауки во рту. Вкус плоти даэмона. Экстаз собственной гибели...
Но где же Спанки?
Я протянул руку, почувствовав рядом с собой твердь холодного грязного тротуара. Все это было самым что ни на есть настоящим: дождь; бетонная сточная канава с пустым пакетом из-под сырных и луковых хлебцев; горожане, возвращающиеся домой в своих пыхтящих машинах; неоновая вывеска о продаже на вынос жареных цыплят на углу Оксфорд-стрит. Все это было абсолютно реальным.
Но где, черт побери, я находился в течение последних нескольких часов?
Я смекнул, что Спанки, скорее всего, опять пытался сбить меня с толку своими галлюцинациями — а я тем временем так и бродил по улицам подобно наркоману, одуревшему от зелья, потерявшемуся в своем внутреннем галлюцинаторном полете. Мои джинсы порваны на коленях и измазаны кровью, кожа на обеих ладонях содрана, а в правом предплечье — кровавая рана. Спину жутко саднило, и теперь она походила на сплошную огромную рану.
Но где, черт побери, Спанки?
Далеко уйти он не мог, это я знал наверняка. Попытался было встать, но не позволила боль в ногах. У меня было такое чувство, словно я пробежал марафонскую дистанцию с разбитыми коленями — впрочем, в данный момент меня это ничуть не волновало. Я ощупал собственное тело и понял, что пока не сдался. Продержаться бы еще самую малость, и тогда я наконец окажусь на свободе. Впрочем, трудно было сказать, так ли уж много останется от меня к полуночи.
Ухватившись за край мусорного бака, я все же ухитрился подняться и принять вертикальное положение. Слава Богу, Спанки уже не вызывал меня на очередную схватку, поскольку в подобном положении я не смог бы противостоять и пятилетнему ребенку. Мне необходимо было добраться до телефона-автомата и выяснить, что на самом деле случилось с Лотти. Весь день я только тем и занимался, что сражался с призраками, и сейчас чувствовал себя подобно пьянице, то и дело спотыкающемуся и падающему. В голове пульсировала дикая боль, а вокруг раненого глаза уже образовалась новая корка из запекшейся крови.
Я доковылял до станции подземки, так и не решившись в очередной раз перейти улицу. Там я зашел в общественный туалет, смыл с лица и рук кроваво-черные потеки, хотя даже после этого мое отражение в зеркале производило довольно жуткое впечатление.
Потратив еще полчаса на то, чтобы добраться до телефона-автомата, я обнаружил, что в моих карманах совершенно не осталось денег. Прибегнув к угрозам, мне удалось без всякого труда заполучить десять пенсов у некой японки, возвращавшейся из магазина, и я набрал номер Лотти. Ответила ее соседка Сьюзен: оказывается, она только что вернулась с дежурства и пока еще не видела Лотти. Мне показалось, что женщина не меньше меня сбита с толку.
— А вы хотя бы приблизительно не представляете, где она может быть? — спросил я, стараясь говорить как можно более спокойным тоном.
— Нет, однако далеко она уйти не могла — ее сумочка лежит на месте.
Неужели мне и в самом деле удалось настолько долго ускользать от психологического натиска Спанки, что я все же успел предупредить Лотти, чтобы она скрылась? Мое ближайшее прошлое представляло собой сплошную трясину, заполненную смутно различимыми видениями и приглушенными воплями, стремительно затухающими в моем перегруженном сознании, подобно тому как выходят из строя при перегрузках электропредохранители. Я повесил трубку и побрел в направлении огней Оксфорд-стрит. Если верить часам над Селфриджем, было около половины десятого.
Значит, оставались еще два с половиной часа.
