— Другой разговор!
Ткачёв хлопнул меня по спине и открыл свой портфель. Долго в нём копошился, пока не вытащил несколько листков бумаги.
— Что это?
— Документы о неразглашении, тебе придётся их подписать.
— Не доверяете? Раньше такого не было.
— У нас сменилось руководство. Сам понимаешь, новая метла, метёт по-новому.
Пробежавшись глазами по тексту, я взял ручку и подписал. Довольный Ткачёв спрятал бумаги и, взяв стул, сел напротив меня. При этом смотрел в глаза, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— Итак, Миша, расскажи мне про «Михо».
— Так Вы и сами всё про него знаете. У меня было мало времени на задушевные беседы. Обстановка не позволяла. После перемещения его завалило, и пока он хромает.
— Как он себя ведёт?
— Обычно, если можно так выразиться. Как бы Вы себя чувствовали, окажись Вы в прошлом, под пулями, среди вражеских танков?
— Я понимаю…
— Да ни хрена Вы не понимаете. Это сейчас легко об этом говорить, в мирное время.
— Какие у него планы?
— Планы?
Я задумался и вспомнил, что «Михо» говорил о том, чтобы остаться. Ткачёву мой ответ не понравился.
— Он реально сможет тебе помочь или нет? Подумай.
— Больше да, чем нет.
— Сегодня ты вернёшься обратно, и моё мнение — грузина нужно вернуть.
— Это легче сказать, чем сделать.
— Тогда придётся тебе его ликвидировать.
Голос Ткачёва стал твёрдым и решительным.
— Он для нас, как гвоздь в заднице. И я не уверен, что при первой серьёзной стычке с немцами, он не сбежит и не сдастся в плен.
— Понимаю.
— Сделай это тихо, и после уничтожь все доказательства.
Ткачёв увидел на моём лице недовольство и шёпотом сказал:
— Миша, этот грузин подонок и мразь. Оставляя его в живых, ты свою жизнь подвергаешь опасности. Теперь о том, что предстоит сделать тебе, слушай внимательно и запоминай.
Он вытащил из своего портфеля небольшой предмет, чем-то напоминавший старый, советский приёмник и включил. Я догадался, что это портативная глушилка, чтобы наш разговор, никто не смог услышать и записать.
Георг Лифшиц.
Майор Моос
[1], руководитель школы Абвера, которая находилась на даче Пилсудского в местечке Сулеювек, близ железнодорожной станции Милосна в Польше, прохаживался вокруг небольшого пруда, в парке, мрачный и угрюмый. Звонок из Берлина застал его врасплох, хотя при его загруженности работой, это скорее было исключение, чем правило. Ему не нравилось, что Рейхсканцелярия проявляла озабоченность текущими делами, и требовала списки агентуры передать в «Верфольф», ставку Фюрера в Стрижевку, в восьми километрах от Винницы. Дела на фронте шли не лучшим образом, но это не давало право никому не доверять одному из лучших разведчиков Германии. Самолёт его доставил на линию фронта и Моос, чувствовал себя после перелёта, будто выжатый лимон. Он не выспался, накануне вечером имел трудный разговор со своим заместителем, который был человеком Гиммлера, и разногласия между ними могли закончиться не в пользу Мооса.
Присаживаясь на скамейку, он смотрел на зеленоватую воду в пруду, и пытался ни о чём не думать. Хотя мысли о доме не давали покоя. Закрывая глаза, вспоминал довоенные годы, родителей и Катрин. Эта девушка буквально свела с ума молодого и полного сил офицера. Их встреча была предначертана судьбой, и Катрин с лёгкостью и детской наивностью, завоевала сердце юноши. Глаза. Майор вспомнил зелёные глаза Катрин, когда она смеялась в кафе, напротив городской ратуши, в Берлине, и сам непроизвольно улыбнулся. Как будто Катрин стояла рядом с ним, в этой заброшенной дворянской усадьбе, на юге Украины, и хотела взять его за руки и потянуть за собой. В то место, где нет войны и течёт, словно быстротечная река, мирная жизнь. Катрин умерла. В возрасте двадцати восьми лет. От рака. С того времени майор Моос никого не любил. Любовь в его сердце к несчастной Катрин превратилась в красивую сказку. Он знал её начало, и придумывал конец, более счастливый, чем в реальной жизни. Заглушая невыносимую боль, он потерял веру в человечество, слепо следовал приказам, и расстреливал в лагерях заключённых. Его боялись не только враги, но и друзья.
Он встал, выпрямил спину и поднял голову вверх. Высокие деревья закрывали от палящего солнца, и воздух наполненный ароматом трав, полей и пеним птиц, убаюкивал. Плодородная земля и варвары русские. Майор крайне негативно относился не только к славянам. Вся его идеологическая закваска, имели стойкие корни Геббельса. Усмехаясь, он вспомнил пламенную речь доктора Геббельса в тридцать третьем году. Когда Геббельс намеренно затянул доклад, чтобы солнце вышло из-за туч, в момент появления на трибуне Адольфа Гитлера. Десятки тысяч на площади орали слова приветствия будущему Рейхсканцлеру Германии.
«Один народ, один рейх, один фюрер», — цитаты Геббельса Моосу нравились, и он тогда сам, опьянённый общей истерикой, готов был уничтожать врагов Германии, безжалостно. С Адольфом Гитлером Моос познакомился в тридцатых годах. Фюрер произвёл на молодого офицера неизгладимое впечатление своим напором, цинизмом и преданностью идеалам партии. И когда встал вопрос о новом начальнике разведшколы, Фюрер отдал предпочтение Моосу, вместо предложенного Гиммлером Ганса Брехта. И не ошибся. Агентурная сеть выявляла не только врагов Германии, но и имела цепочку из мелких филиалов по всей Европе и далеко за её пределами. Своей работой Моос гордился, продолжая верить, в безоговорочную победу Германии.
— Хайль Гитлер!
Резкий, молодой голос за спиной майора, от неожиданности заставил вздрогнуть. Моос побледнел, и с ненавистью в глазах повернулся и посмотрел на подтянутого, высокого танкиста, Георга Лифшица. Тот был на голову выше майора, крепок физически, атлетически сложен. Настоящий ариец, светловолосый, с голубыми глазами. Мечта любой женщины!
— Хайль Гитлер, — ответил Моос, раздражённым тоном, и слегка поднял правую руку, как всегда делал Фюрер. — Где Вас черти носят, Георг? Уже битый час заставляете ждать.
— Прошу прощения, господин, майор, в штабе ждал приезда генерала с планом наступления.
Майору понравился сильный и уверенный в себе молодой офицер. Внушал оптимизм и преданность идеалам нацизма. Безусловно, ему можно доверять и исключить, что документы не попадут по назначению.
— Садитесь, я Вас надолго не стану задерживать.
Моос взял в руки портфель и похлопал по нему.
— Знаете, что в портфеле, Георг?
— Не могу знать, господин майор. Меня предупредили о секретности задания, больше ничего.
— Это хорошо. Здесь особо секретные документы, и Ваша задача — любой ценой доставить их в «Верфольф». В скором времени намечается приезд Фюрера в Стрижевку, поэтому отвечаете жизнью. Вы не имеете права выпускать портфель из рук. Это приказ. Даже если офицер старше Вас по званию захочет заглянуть внутрь портфеля, Вы имеете право расстрелять его на месте, как врага Германии номер один. Вам понятно?
