— Придём к части и направимся к командиру. Я расскажу, что попали в окружение несколько дней назад.
— Так просто?
— Не так просто. Чтобы не запутаться, тебе лучше молчать. Будешь изображать контуженного, после ранения.
— Другое дело, — Иракли заметно повеселел.
— Дальше нас должны отправить к командиру части, и там уже как повезёт. Смотри, друг сердечный: будут заставлять рыть окопы — рой, отправлять на пост — иди без пререканий. Ты не разговариваешь. Всё слышишь, но ответить не можешь.
— Хорошая перспектива, окопы рыть. Так мы и до Берлина дойдём. Я тогда вместо Мелитона Кантарии, водружу Знамя Победы над Рейстагом!
— Конечно, как без этого? А я тогда заменю Егорова. И вместе, дружной командой вернёмся домой. В 1945 году, весной. Шутки в сторону, солдат. Забудь, кто мы такие на самом деле.
— Потом что, командир?
— Потом, суп с котом. Как поймаем рыжего кота, так и сварим. Наша задача — найти капитана Пескова, командира танковой роты. Вот его фотография. Запомни, вдруг ненароком встретиться.
Я протянул фото Михо, после ещё раз глянул и порвал в клочья.
— Допустим, нашли мы этого Пескова, о чём с ним разговаривать?
— Нам не нужно с ним много и долго разговаривать. К нему попал немецкий трофей, портфель с документами. Наша первая задача — найти этот портфель и с ним вернуться домой.
— Командир, мы же не в сказке. Здесь война. Капитан Песков. Жив он или нет?
— Не знаю, не знаю. Молчи, впереди патруль.
Прямо на нас шло трое солдат, и когда заметили незнакомцев, окликнули.
— Старший лейтенант Михаил Дёмин.
И я протянул документы, которыми меня снабдил Ткачёв. Младший сержант долго крутил новенькую бумажку, и внимательно смотрел на грузина.
— Цэ хто?
— Напарник мой, нашу танковую роту разбили, мы прятались в лесу. Иракли Минассали контужен, и ничего не говорит. Водитель. Снаряд «Тигра» угодил в гусеницу и «тэшку» пришлось бросить. Двоих потеряли, сами чудом спаслись.
— Гарно розповідаєш, лейтенант. Пошли к командиру, не нравитесь вы мне, подозрительные оба. Обыщи их, Никеев, вдруг шось сховали.
— Я не кисейная барышня сержант, чтобы тебе нравится.
Михо незаметно толкнул меня в бок, чтобы не заводился. Нас обыскали и, толкая автоматами в спину, повели к командиру. Картина утреннего боя выглядела удручающе. Огромное количество техники стояло на поле, дорогах и в канавах. Везде копошились солдаты и собирали всё, что можно было применить для танков. Снимали гусеницы, вытаскивали снаряды, грузили их на подводы и тянули в другую сторону села, ближе к наступательным рубежам. Грузин таращил глаза, всё не мог привыкнуть к тому, что все это реально: и война, и наше здесь пребывание. Таким он мне больше подходил, чем матёрый, бесбашеный уголовный авторитет, которому море по колено, и все как один, должны прислушиваться к его мнению. С девизом по жизни: «раздайся море — говно плывёт».
— Варежку закрой, — шёпотом сказал я Михо, и пальцем показал на челюсть.
Мы подошли к одному из танков. Сержант окрикнул старшего лейтенанта. Из башни высунулся чумазый парень, и с подозрением оглядел нас.
— Вот, товарищ лейтенант, задержали двоих.
— Так, так, кто такие?
Лейтенант по-молодецки спрыгнул на землю, и вытирая тряпкой руки от мазута, приблизился к нам.
— Танкисты, — ответил я, и улыбнулся.
— Пескова, что ли?
— Так точно, рота капитана Пескова.
— Не повезло вам ребятки, не повезло.
— Сержант, документы проверил?
Сержант кивнул мне, и я вытащил свои документы.
— Будете помогать, Дёмин, нам сейчас рабочие руки во как нужны. Напарник твой какой-то странный. Что с ним?
— Контуженный.
— Ясно, моя фамилия Свиридов.
Он протянул руку и крепко пожал.
— Что-то с мотором, товарищ лейтенант. Не заводится, стартер в порядке.
— Топливо есть?
Лейтенант нервничал, ему хотелось, как можно скорее закончить с засевшим в канаве танком и пойти обедать. Лицо у него было бледным, изнеможённым.
— Крути стартер до посинения, пока не заведётся.
Недовольное лицо сержанта исчезло в чреве машины. Шум стартера и рокот двигателя заставил всех оживиться. Даже Иракли повеселел, и закивал головой.
— Давай тянуть лейтенант, — крикнул сержант выглядывая из люка.
— Поможешь, Дёмин? — обратился он ко мне, и показал на тэшку, стоявшую возле полевой кухни.
— Бери машину и сдавай задом. Прицепим трос и вытащим эту заразу. Три часа уже здесь торчим.
Мне ничего не оставалось, как согласиться и с унылым лицом маршировать к машине. Иракли шёл сзади и что-то бубнил.
— Командир, а ты это, как его, водить умеешь?
— Как ты играть на гармошке.
Михо хотел рассмеяться, но я повернул голову и глазами полными ненависти глянул в его сторону. Грузин затих и, обходя тэшку со всех сторон, не знал, с чего начинать.
— Лезь внутрь, балда, — крикнул я, и запрыгнул на броню.
Грузин с трудом поднял люк, и покосился на меня умоляющим взглядом.
— Ай-ай-ай, — кричал Михо, оказавшись внутри.
— Как они здесь сидят? Я уже лоб расшиб, локоть ударил, пока нашёл куда вместиться.
— Заводи, пусть прогреется двигатель и пробуй сдвинуть эту махину. Рыгачи видишь? Ими и работай. Учись студент, в жизни пригодится, когда на тракторе будешь землю пахать. Считай, что я твой инструктор и ты мне сдаёшь первый урок вождения.
Минут пять двигатель работал ровно и спокойно. Мы пока осматривались, изучая, где что находится. У меня были навыки по теории, только без практики. Иракли передвинул рычаг, нажал на педаль, машину тряхнуло, и она сдвинулась с места. От неожиданности, я чуть не ударился затылком о выступ и показал напарнику кулак.
— Не спеши, до уборочной ещё далеко. Накатаешься, чертяка, придёт время.
— Поворачивать как, командир?
— Не гони, притормаживай. Фрикцион, знаешь, что это такое?
Объяснять не имело смысла, и я скомандовал:
— При торможении действуй рычагом. Не перегревая двигатель. Спокойно, словно девушку берёшь под руку и выходишь с ней танцевать танго.
— Ага, понимаю.
Выражение лица Иракли было похожим на актёра Вахтанга Кикабидзе в фильме «Мимино», когда тот с напарником на морозе ждал Елену Ивановну. Кое-как мы добрались до танка, по дороге разгоняя подводы с лошадьми и солдатами. В нашу сторону летели угрозы и проклятия. Солдаты падали в грязь, вытаскивали лошадей, пока Михо учился поворачивать и тормозить. Я скрежетал зубами, орал благим матом на грузина и понимал, что таким образом можно провалить задание. Нам не поверят и тогда либо штрафбат, либо к стенке. Перспектива не особо радовала. Свиридов с бойцами таращились на наши манёвры, и крутили пальцами у виска. Когда закончилась наше учебное вождение, и Михо как настоящий танкист, смог сдать назад, народ с облегчением вздохнул. Я вылез из машины, и смотрел на Свиридова.
