— Об этом подробнее, — сказал Иракли, и по-дружески подмигнул.
— Опустим этот момент. Он не важен, если учесть, что всё изменилось, когда я влюбился.
— Значит, был воин, стал тряпка, о которую женщина вытирает ноги. Так, командир?
— На любимого человека никогда не жаль потратить время, сделать приятный сюрприз, устроить зимой, например, купание в бассейне или отдых на Бали. И при этом совсем не испытывать раздражения. Сдувать пылинки, варить кофе по утрам, выполнять любые прихоти. Сейчас моя жена в положении, и я, как идиот, несусь среди ночи в круглосутку за огурцами и клубникой. И потом вместе с ней ем на кухне, и даже не говорю о том, что это смешивать нельзя или не вкусно. Терплю со стойкостью Геракла все её выходки, капризы, и получаю настоящее удовольствие, когда вижу на её лице счастливую улыбку. Это, Иракли, и есть любовь. Желание не просто быть рядом, вместе, а дышать одним воздухом, пить из одной чашки, и вместе рыдать над очередной дурацкой шуткой Зеленского или братьев Шумахеров.
Когда утром уходишь на работу и видишь, как твоя жена, сонная, стоит в окне и провожает тебя, чувствуешь, что каждый день, прожитый вместе, открывает мир с новой стороны, более прекрасной и удивительной.
— Значит, то чему тебя учили — пшик?
— Нет, не пшик, просто у любви разные оттенки и цвета, как у радуги. И если ты увидишь в глазах любимой женщины один из таких оттенков, как и у тебя в груди, беги за ней на край Света. Потому что этот луч — подарок Свыше, предначертан только тебе одному. Любовь оставляет в сердце душевные раны. Иногда они кровоточат. Но без любви жить нельзя. И если однажды мужчина почувствует силу притяжения любви, жить как прежде, пряча чувства в кулак, скрывая под маской, никогда не сможет.
— Красиво говоришь, Дёма. Книги нужно писать, на худой конец стихи. Зарываешь талант в землю. Не хорошо.
Иракли неодобрительно покачал головой. Издевался, и не скрывал этого.
— Когда полюбишь, поймёшь. И сам будешь стихи писать.
— Никогда. У меня внутри стержень из кремня. И ни одной женщине его не сломать.
— Никогда не говори никогда, Иракли. Жизнь непредсказуема.
— Не дурак, командир. Мне, к сожалению, такая женщина не встретилась.
— Наверное, не в том месте искал?
— Может, хотя я всё думаю про Ольгу. Не выходит она из головы.
— Влюбился?
Усмехаясь, я похлопал Михо по плечу.
— Значит грозный бастион, в лице Иракли Минассали, пал перед прекрасной незнакомкой?
Михо не ответил, но лицо его смягчилось, и он добродушно улыбнулся.
— Ладно, командир, не будем о грустном. Я ведь понимаю, кто я, кто она. И остаться здесь не получиться.
— А если бы меня схватили? Чтобы бы делал?
— Не думал об этом.
— Помог бы совершить побег? Или наоборот, бросил на произвол судьбы?
— Не пытайся, Дёмыч, взять меня на понт. Кто, кто, но я ведь знаю, что ты в любой момент можешь вернуться обратно, без особого риска для жизни. И я не бросаю товарищей в беде. Ты вот, мог давно меня вернуть обратно, так же? Но ведь не сделал этого. Почему?
— Ну-у-у, мне нужен помощник. Одному тяжело решать проблемы планетарного масштаба. Кстати, ты не забыл, что нас ищут. Нужно укрытие, и там уже действовать по обстоятельствам.
— Давай спрячемся и передохнём.
И как только мы вышли из двора и юркнули в магазин, на дороге появился патруль.
— Как думаешь, заметили нас или нет? — спросил я шёпотом у Михо.
— Не думаю, если бы заметили, открыли стрельбу. Пока, командир, удача на нашей стороне.
Он прижался к высокому шкафу, и осторожно выглядывал на улицу. Я тем временем уселся на уцелевший стул и стянул сапоги. Ноги затекли от непривычной обуви и, массируя пальцы ног, думал, что делать дальше. Нас будут искать, это точно. Свиридов наболтает такого, что бросят на поиски не один патруль. Ругая себя за излишнюю болтливость, молчал. Михо только дай повод показать зубы, не отвяжется. Ситуация складывалась не лучшим образом. Где-то совсем рядом раздались выстрелы. Михо вытащил пистолет и выглянул наружу. За углом дома послышались голоса и женский крик. Кто-то кричал и звал на помощь.
— Смотри, командир, там бандиты кого-то грабят.
Он усмехнулся и почесал дулом лоб.
— Не хорошо так себя вести в военное время, мародёрство никогда не приветствовалось ворами.
— Кто бы говорил, — пробурчал я, и увидел, что бандиты вот-вот разденут и поставят к стенке мирных граждан.
— Давай, Иракли, разберись с ними. Покажи, насколько ты крутой парень.
Сам тем временем натягивал сапоги и проверял оружие. Михо не заставил себя долго уговаривать, и вальяжной походкой, направился к месту разборок. Мне оставалось прикрывать спину новоявленному Робин Гуду.
— Эй, мужики, вы чего стариков обижаете?
— Ты кто такой, клоун, чтоб нас учить?
Один из бандитов, в сером пиджаке и кепке натянутой на глаза, повернулся к Михо и направил на того автомат. Дело могло закончиться не лучшим образом. Я тем временем тихонько выполз из магазина, и незаметно пересёк улицу, чтобы обойти бандитов с тыла.
— Опусти волыну, фраер, — сказал Михо, и поднял руки.
Он засунул пистолет за спину, и не подавал вида, что вооружён.
— Поговорим как люди, только и всего.
— Слышь, фраерок, уноси ноги, пока цел. Иначе пару тройку маслин вмиг уложат в деревянный макинтош в землю на два метра. И пикнуть не успеешь.
Пожилая женщина со своим мужем прижимались друг к другу, и дрожали. У мужчины в руках была небольшая авоська с продуктами, которую хотели отобрать бандиты. Михо замер, и сверлил бандитов волчьими глазами. Те скалились, и в темноте сверкали острые заточки. Я понимал, что тянуть не стоит и, прицелившись, выстрелил одному из бандитов в голову. Промазал, и пуля угодила в шею. Он заверещал, и свалился на землю. Второй бандит опешил, но успел нажать на спусковой крючок. Автоматная очередь громким гулом пронзила вечернюю тишину. Мне ничего не оставалось, как продолжать стрелять, хотя до второго бандита было далеко. Старики быстро сообразили, что лучше упасть на землю, чем получить шальную пулю. Михо катался по земле, и громко ругался матом. Видно одна из пуль зацепила гордого сына гор. Выскакивая из своего не хитрого укрытия, и едва не выкрикивая ура, я бросился на бандита. Падая, метрах в пяти от него на живот, успел всадить в негодяя две пули. Тот свалился на спину, но продолжал стрелять. Мог с минуту на минуту появиться военный патруль, и тогда нам с грузином крышка. Перекатившись к краю дороги и прицелившись, выстрелил третий раз в голову бандиту. Попал. Тот замолк и не шевелился. Вскакивая, я побежал к Михо. Тот держался за плечо, и продолжал материться.
