— Захочет раньше выйти на свободу.
— Сколько ему до звонка?
— Чуть меньше трёх лет.
Стрельцов задумался и откинулся на спинку кресла. Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, размышлял.
— Ладно, что-то придумаем. Сможешь его ко мне привести?
— Постараюсь, Олег Витальевич. Только не сильно доверяйте Черепу. Парень скользкий и своего никогда не упустит. Наглая рожа.
— Давай, посмотрим, кто из нас двоих наглее, я или он.
На аллее под палящим солнцем показался молоденький сержант, с белой тряпкой в руках. Он не успевал уклоняться от камней и палок, которые летели в его сторону. Проклиная собачью работу и всё на свете, сержант дрожал, и с пересохшими губами кричал:
— Прекратите, ребята, мне нужен Череп. Люди вы или нет!
Его слабенький голосок тонул в мощном рёве разгулявшихся зэков. Те ликовали и готовы были распять сержанта на Кресте, как Иисуса Христа, и прибить руки гвоздями. Сержант остановился метрах в десяти от разделительной черты, между грудой разбитой мебели и защитным кордоном, и ещё сильнее замахал белым платком, как маленькая девочка матери на детской площадке. Наконец, из-под ограждения показался маленький, щуплый парень, в чёрной робе, и не торопясь направился к сержанту. У того сразу отлегло на душе, камень свалился с плеч, и он даже попытался улыбнуться.
— Чего тебе, краснопёрый? Нам мир не нужен. Хотим водки, девок, наркоты, да побольше. И ещё, вертолёт и десять лимонов баксов.
Пацан чувствовал себя непобедимым горным орлом, за которым стоит грозная стая, готовая в любой момент защитить своего птенца. Он держал руки в карманах, через зубы цвиркая, насмехался над сержантом.
— Не бзди, салага, парламентёра не тронем. Братва при понятиях.
— Мне Череп нужен, — ответил осипшим голосом сержант.
— Кто ты такой, чтобы Череп с тобой разговаривал?
— Его к себе вызывает Стрельцов, хочет поговорить по душам.
— Ну-у-у, если так, по душам, я скажу Черепу. Но ничего не обещаю. Хотя могу тебе несколько дырок прямо сейчас сделать. Проверим, целка ты или нет, если не успеешь убежать.
Он присел на корточки и вытащил из носка длинный нож. И зарычал:
— Пасть порву, моргала выколю…
Сержант бросил платок и давай дёру. Зэки ещё больше загудели, завидя, как драпанул парламентёр.
Череп с большой чашкой кофе в руке стоял возле локалки и ждал Жилу. Когда тот появился, Череп взял его за руку и отвёл в сторону от посторонних глаз и ушей.
— Что скажешь? — прошептал он Жиле, делая большой глоток кофе.
— Ты про кумонька?
— Ага, базар у него есть ко мне. Хотя знаю, куда эта краснопёрая сука будет клонить.
— Я против, Череп, зря базарить не буду. Никогда с ментами дело не имел, и веры им нет никакой. Ещё сутки и свалим. Я брякнул пацанам на воле, они приедут машиной и вывезут нас.
— Сутки — это много, Жила. За это время Стрелец подтянет сюда армию, и всё закончится. Сколько мы ещё сможем удерживать зону?
Жила крикнул шныря, и отправил за водкой.
— Сейчас по сотке накатим, и прикинем, писю к попе.
— Я думаю мне нужно идти.
— Да ты что, Череп… А если тебя закроют? Подумал об этом? И что нам людям сказать? Что Череп пошёл с красными договариваться. Свои же на ножи поставят. Не-а, я против.
— Не тупи, Жила, нам нужно выиграть время. Рано или поздно, но омоновцы начнут военную операцию, нагонят технику, и всё сметут под чистую. За нас никто под пули не полезет. Соображай. И сдадут первыми свои же. Знаешь, что потом будет?
Череп усмехнулся, заметив, как побледнел Жила.
— Давай собирать остальных, и решим, — предложил Череп.
После выпитых ста грамм, Жила начал быстрее соображать, и когда собрались блатные на крыше барака, для решения вопроса по Черепу, громче остальных кричал, что Черепу необходимо выйти к ментам. Мнения разделились, но большинство всё-таки поддержали Жилу. И под всеобщее одобрение, братва отправила Черепа на переговоры.
Возникшая тишина заставила первые ряды вертухаев напрячься. Егорыч взял бинокль, и не мог понять, с чем связано затишье. И когда человек пять зэков разобрали защитный редут, и вышел самодовольный Череп с Ваней Харьковским, понял, что дело сдвинулось с мёртвой точки.
— Не стрелять, — скомандовал он, и отправил сержанта предупредить Стрельцова о визите Черепа. — Вот бараны, думают, что Ваня сможет защитить Черепа. От пули никакой чемпион по боксу не прикроет. Разве что, подставляя свою голову или жопу.
Зэки тем временем под чёткий, барабанный бой, прутами и палками по кастрюлям и пустым бочкам, словно армия Александра Македонского, подпевала и громыхала, устрашая своих заклятых врагов. Череп, поднимая голову вверх, гордо шествовал, и чувствовал себя победителем на олимпийских играх. Ещё бы, им удалось то, что менты сами прислали парламентария, идут на уступки, тем самым показывая слабость, и бессилие.
— Честь отдавать не нужно? — крикнул ДПНК Черепу, когда тот с ними поравнялся.
— Можешь отдать, потому что проигравший всегда в руках более сильного противника. И твоя голова на верёвочке болтается, козлина.
ДПНК прикусил язык и нахмурился. Череп поднялся в кабинет Стрельцова и, не стучась в дверь, ударом правой ноги открыл её. Входя, он с воинственным видом оглядел накрытый Стрельцовым по такому случаю стол с выпивкой и закуской. Оставшись вполне довольным душевным приёмом, оставил Ваню за дверьми охранять и не впускать посторонних. При виде еды у Черепа слюнки потекли. Пузатая бутылка водки, запотевшая, гордо восседала на столе, и вполне миролюбиво подмигивала.
— Видишь, Череп, как встречаю. Как короля Георга! — пробубнил Стрельцов, и жестом пригласил присесть на стул напротив.
— Вижу, начальник, всегда бы так, не только сегодня. За что пить будем? За твоё здоровье не буду. Сам понимаешь.
— Тогда давай, Череп, за твоё здоровье выпьем. Ты, видать, себе лет двести жизни отмерил.
Череп прищурился и взял стакан.
— Наливай, начальник, давно душа хотела праздника. Давно.
Когда первые полстакана водки были выпиты и Череп закусил копчённым салом с солёным огурчиком, Стрельцов сказал:
— Надеюсь, мы найдём с тобой общий язык, и прекратится этот беспредел?
— Как знать, как знать, всё может быть.
— Чего вы хотите? Только давай так, Череп, общие фразы, понятия и прочую лабуду, оставь для малолеток. Лады? Говори, как есть. Тебе в этом какой интерес?
— За общее дело болею, начальник. За общее. Мне, что?
— Значит, Михо вам уже не нужен?
Череп отрицательно покачал головой.
