Могло у них один раз что-то получиться?
А кто ж его теперь разберет!
В любом случае, ребенок, зачатый при жизни Якова (к тому же рядом с его женой ни одного постороннего мужчины не было, разведка доносила, что ее величество буквально на шаг от мужа не отходит), станет его наследником. Если это – мальчик. А если девочка, так там все наследование сейчас по женской линии! Нет у Якова наследника-мужчины, и у Карла не было… вспомнив и о своей потере, Людовик на миг пригорюнился. Но у него-то уже были внуки… если будет девочка, возможны варианты.
Помолвка, например.
Анна де Бейль (она же Маша) изучала его величество из-под опущенных ресниц.
Ну… что тут скажешь?
Жестокий и коварный сукин сын! И палец ему в рот не клади – мигом в желудке обнаружишься. Но выбора-то нет! Она может вернуться домой, на Русь, и государыня ее примет. Но…
Неинтересно!
Маша уже привыкла жить на острие ножа, она стала адреналиновой наркоманкой, хоть и не знала этих слов, сталкиваясь с противником, подобным Людовику, она расцветала. И отказаться от такой игры?
Пусть ставка – ее жизнь! Но разве интересно играть на что-то другое?
Ребенок?
О, вот за ребенка она не волновалась. Ее чадушко сейчас будет нужно всем, кроме родственников. Но сколько влияния у Монмута во Франции? Или у дочек Якова? Да мало, крохи… Не им с Людовиком тягаться!
Принято думать, что каждая женщина в первую очередь – мать. Увы, Маша пока в себе ничего подобного не ощущала. Может, после родов? А пока…
Пока ее грызла досада, что ребенок может испортить фигуру. Это ведь тоже – оружие! А еще надо родить его здоровым, то есть соблюсти кучу условий, которые вообще отвратительно трудно совместить со светской жизнью. А со здравым смыслом?
Дай Бог, у одной из ста женщин не сносит разум во время беременности! А остальные сильно зависят от своего тела. И вот они – скандалы, ссоры, истерики… крестьянка может позволить себе орать на мужа! Пока по лбу не получит. А вот Маша не могла потерять контроль ни на минуту. И как тут быть?
Поневоле разозлишься.
Пока что беременность воспринималась ей, как суровая необходимость, а что будет потом… видно будет!
– Разумеется, ваше величество, вы можете рассчитывать на мою помощь.
Машка опустила невинные (бесстыжие?) глаза.
– Простите, что я вот так, сир… Я боялась. Муж умер, я – англичанка и своей мне для горцев никогда не стать. Но и игрушкой в руках глав шотландских кланов я быть не хочу. Я не могу рисковать самым ценным, что оставил мне муж. Не могу рисковать моим ребенком…
По итогам разговора Людовик решил поселить ее величество с немногими верными слугами в Сен-Жерменский дворец. И под рукой, и не на виду…
Разумеется, деньгами он поможет, содержание из казны выделит… появляться при дворе?
Ах нет-нет, сир, я – вдова. Мое дело – родить ребенка и плакать о моем несчастном муже. Вы будете навещать нас?
О, сир, вы ТАК великодушны!
Это был тот редкий случай в политике, когда все остались довольны. Судьба вплетала в полотно новые фигуры – и Бог весть, что из этого могло получиться.
* * *
Шведские корабли шли к Риге. Да, если начинать – то оттуда. Вел их риксадмирал Отто Густав Стенбок. Ему надо будет ударить по Риге, взять город, а потом пройти вдоль побережья, разоряя русские укрепления и уничтожая их корабли.
Что ж, у него более чем достойный флот. Десять фрегатов, почти тридцать линейных кораблей, шесть бомбардирских кораблей, гребные суда – кто сможет противостоять ему?
Как оказалось – русские.
Неожиданности у Стенбока начались почти сразу же.
Ну, кто мог знать, что у русских так поставлена разведка? О флоте узнали как бы еще не до его выхода из гавани. И о месте назначения – тоже.
А потому…
Нет, не вышел ему навстречу флот. И не прислали вызов на честный бой – о какой чести может идти речь? Шведский флот – один из сильнейших на Балтике, а русские не настолько давно принялись осваивать Финский залив, и чувствуют себя на кораблях не очень уверенно. Репутация, может, и не все, но очень многое в этом мире. Потому – только хитростью. И никак иначе.
Показалось Стенбоку, что один раз на горизонте мелькнул парус – и все. Это уже потом оказалось, что не показалось.
Есть такое слово – диверсия. Это бывает, когда под покровом ночи несколько брандеров врезаются в середину твоего строя – и взрываются, заливая окружающие корабли жидким огнем.
Одним ударом флот лишился чуть ли не четверти кораблей и всего боевого духа сразу.
Естественно, были вахтенные, но… в такой толчее? Что там можно услышать? Что увидеть? Русские использовали подлую уловку – черные корабли, черные паруса, увидеть что-то было совершенно невозможно. И это оказалось только началом.
Русские не собирались вступать в бой, они просто применили тактику изматывания. Несколько ночей, несколько брандеров, и в итоге, к Риге подошло уже шесть фрегатов, двадцать линейных, пять бомбардирских кораблей, а число гребных судов уменьшилось чуть ли не вдвое – кстати, и за счет дезертирства!
Мерзавцы, одно слово!
Русский флот встретил врага у Риги. Даже не совсем у нее – рядом с островом Эзель. Пропускать врага к городу никто не собирался – еще не хватало!
Пусть русских было не так много, всего штук десять линейных кораблей и семь фрегатов – больше собрать просто не удалось за короткий срок, ну и мелкие суда, но были же! И стоять они собирались до последнего.
Вот тут-то Стенбок и обрадовался. Сейчас он разберется с наглыми русскими тварями!
Ну-ну, не он первый, не он последний.
Все же, шведы оказались в более удобной позиции. Стенбок поставил фрегаты полукружием, а шхерботы во вторую линию. И решил ударить в пролив. Сейчас он сомнет этих наглых русских, как бумагу!
У русских же было свое мнение.
Удирать никто не собирался. Корабли принялись сближаться – то есть шведские суда шли на русские.
Но первые выстрелы прогремели от русских. Более дальнобойные пушки давали им преимущество, которым русские и пользовались. Стреляли много и часто.
Но шведов это не остановило. Они шли вперед и вперед. Маневрировали, уклонялись, но шли, под безжалостным огнем противника.
Не прошло и часа, как корабли сблизились достаточно для абордажных атак – и началась безжалостная резня. Шведов было больше, но русские стояли насмерть, стреляли, резали, кололи, шли на таран, мелкие суда, уже на грани гибели, объятые пламенем, врезались в борта линкоров, предпочитая положить всех, но не сдаваться.
Шведский фрегат «Элефант», на борту которого находился адмирал, сцепился с одним из фрегатов. Хотелось бы помериться силами с русским адмиралом, но в битве не выбирают, кого судьба принесла, того и убиваешь. Свалка, одна на всех. И все же адмирал пока не вмешивался в драку на палубе. Отто был полностью поглощен разворачивающейся перед ним картиной. Вот ушел в морскую пучину один русский фрегат, вот второй, объятый пламенем, внезапно стронулся с места – на шведском корабле слишком поздно поняли, что собираются делать русские – и не успели отклониться в сторону, когда корабль врезался в противника, словно таран.
