Кто заезжает? Да почитай все, кто по дороге ездит. Поначалу-то народ повздыхал о государевом начинании, приготовился пояса затянуть потуже, а потом, как поняли, что с них деньги драть не будут, да как пользу от дороги поняли… Ой, не зря государь ее такой широкой сделать приказал! Поначалу тут мало народа ездило, а сейчас в трактире только успевай поворачиваться. Пока всех обслужишь – к вечеру с ног валишься, вот и приходится деревенских нанимать.
Дворяне? Купцы?
Тут государь различий не делает. Вот, почитай месяц назад заехали в трактир трое молодчиков, выпили хорошенько, куражиться начали, к девкам приставать, за косы ловить… Девки в визг, те за оружие – ну, пришлось успокоить. Потом оказалось что один из них купеческий сын, так его отец приезжал со стражей, Пьеру кланялся, чтобы тот деньги принял. Пьер не отказался, сейчас вот еще пару пристроек сделает. Семья-то растет…
Да, так вот. Наказали недоросля не плетями, а рублем. Да на строительство дорог на три месяца отправили – пусть на людей посмотрит. Купец хоть и охал, а все ж на пользу то пойдет. Почему Пьеру деньги отдавал?
А кому?
Кто пострадал от бестолкового сопляка, тому и деньги пошли. Все в дело… нет, в казну там тоже штраф уплачен, иначе никак. Но в таких случаях на Руси и пострадавшему платят.
Ну, в этом для кардинала ничего удивительного не было, такое встречалось.
А вот то, что католик веру свою предал… нехорошо это перед Богом. Что кардинал и высказал, думая, что Пьер смутится, или как-то начнет оправдываться, но старый вояка только плечами пожал.
Православие?
Так его ж никто не принуждал, он сам для себя выбрал перейти в другую веру. На Руси это дело такое: будь хоть мусульманином, только другим свою веру не навязывай. Но, конечно, на Руси к православному и доверия больше, и опять же, детей обязательно окрестить надобно, и в учение они пойдут к попу – тоже православным быть лучше, и жена у Пьера русская – так все одно к одному и сложилось. Да и един Бог. А уж как ему молиться, на то богословы есть. Пьер вот точно знает, что главное – сволочью не быть, тогда Он тебя хоть откуда услышит.
Вот это кардиналу резко не понравилось.
– Бог-то един, чадо, но предать веру родителей своих, в которой они растили тебя…
– Вот-вот, растили, – Пьер только усмехнулся. – Кюре, как сейчас помню, о громе небесном, да о еретиках покричать горазд был, особливо как напивался по выходным – так на всю округу звон шел. А чтобы реально пользу принести – этого от него не дождаться было! Купил должность, да и сидел, как сыч, только что глазами хлопал.* А поп наш, батюшка Алексий, даром, что православный, а по домам ходит. По субботам-воскресеньям детей счету-грамоте учит, опять же, при Храме лазарет есть, крохотный совсем, да нам хватает. И случись что – позвать его можно, в ранах он разбирается. Говорит, чтобы Богу молиться – не только вера нужна. Богу и дела угодны. Патриарх так и распорядился, говорят, чтобы в церковь можно было и с телесной – и с душевной хворью прийти.
* в те времена торговля церковными должностями уже запрещалась, но так просто коррупцию из церкви было не вытравить, прим. авт.
– Болезни нам Богом посланы во испытание… – мягко намекнул кардинал.
– Это верно, – Пьер усмехнулся. – Только вот как разобрать, что где? Батюшка рассказывал, как дьявол строил козни против Иова. Неужто помочь несчастному – будет супротив воли божьей?
Для кардинала не составило бы труда ответить, но в богословский диспут имеет смысл ввязываться с равным, а не с невежественным воякой. Да и не за обедом, а потому Томазо перевел разговор на другое.
Мягко выспросил у Пьера много ли таких, как он, делает ли государь различия между инородцами и русскими… нет? И карает и награждает равно милостиво? Хорошо. Есть ли пути, кои закрыты для католиков, а открыты только для православных? Нет? И при царе есть советники из поляков, и воеводы есть разные, и адмирал, между прочим, француз – Павел Мельин, а в Университете там и вообще никого о вере не спрашивают…
Кардиналу было о чем поразмыслить в дороге.
Евгению Савойскому – тоже. Он ведь хотел править… как умудрился это все продумать русский государь?!
А сделать!?
Это же громадная работа! Каторжная! Кою одному человеку в жизни не потянуть!
Сопровождающие посольство ученики царевичевой школы могли бы объяснить сей феномен, который гласил – сначала вырасти себе помощников, а потом берись за дела. Тогда они тебе и удадутся.
Пусть и сейчас встречается и местничество, и казнокрадство, и злоупотребления, но когда воспитанников царевичевой школы много, когда они повсюду, кто-нибудь обязательно да заметит. И подаст докладную государю. А там уж дело будет рассмотрено – и колесо завертится. Вот и стараются лишний раз не злоупотреблять, потому как раньше можно было откупиться взятку дать, запугать кого, а сейчас – не знаешь и кому, и кого… Одного-то купишь, второго запугаешь, а третьего и не заметишь. И займется тобой князь Ромодановский.
Он таких любит, ох, любит! В пыточном приказе.
* * *
– Ну что, нас можно поздравить?
Софья была довольна по уши. Алексей, который сидел над бумагами, посмотрел на нее с неудовольствием. Тут еще работать и работать, а сестра аж сияет. И Ванька удрал по делам! Ух!
– С чем?
– С тем, что ныне есть Анна де Бейль, королева французская.
Алексей едва мимо стула не уселся.
– Твоя девочка? То есть – наша?
– Именно. Можно сказать, карьера у нее состоялась, не каждой удается за свою жизнь аж с двумя королями обвенчаться.
– А вроде бы…
– Брак морганатический, так что пышного празднества не было и не будет. И вообще пока все держится в тайне.
– Это возможно при французском дворе?
– Вряд ли. Если она уже переехала в Версаль и заняла покои неподалеку от короля – сам понимаешь, разоблачение только вопрос времени. Анна пишет, что их венчал Арле де Шанваллон в присутствии личного королевского духовника, отца де Лашеза.
– Свидетели отличные.
– Кой там свидетели! Людовик ей даже предложение сделал через отца де Лашеза! Представляешь?
Алексей помотал головой.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что не сам его величество явился с предложением, а его духовник…
– Абсолютно верно.
– А что Анна?
– Просила передать королю, что все во Франции – в его власти. Ну и она тоже.
– А ничего, что она – вдовствующая королева Англии?
– Мужа она никогда не забудет и любить станет вечно, но жизнь-то продолжается!
– У меня нет слов.
– Их найдут французские придворные, когда поймут, как их обставили, – коварно улыбнулась Софья.
