– Да, госпожа.
– И я бы хотела, чтобы вы составили мне компанию. Расскажите мне о русской царевне Наталье?
Прокопий повиновался с готовностью. А почему бы и не рассказать? Малышка была очаровательна. Золото волос, синева глаз, добрый и покладистый материнский характер, отличное образование… да уж найдется, что рассказать!
Так и вышло, что к обеду Илона спустилась в сопровождении Прокопия, не замечая потемневших от ярости глаз Антонина.
Значит, ему нельзя, а какой-то бродячий фигляр, шут, скоморох, тварь презренная и низкая… ему – можно!?
Месть!
Кровная месть!!!
* * *
Ярость Антонина была так сильна, что долго ждать он не мог. Не прошло и четырех часов…
Илона как раз была на кухне, когда к ней примчалась испуганная служанка.
– Госпожа!!! Дети!!!
Илона побелела, словно мел – и метнулась в детскую, где ее и ожидало страшное зрелище.
Ее дети, все трое, стонали от боли, хватаясь за животы. Ферека рвало, малышка Жужанна билась в припадке, изо рта у нее шла пена…
– Боже…
Кто бы осудил несчастную мать?
На миг, только лишь миг, Илона потеряла над собой контроль, колени подкосились, по замку понесся вой раненой волчицы…
Резкая пощечина оборвала ее крик.
Стражники бросились к Прокопию – и тут же разлетелись в разные стороны, а мужчина уже склонился над детьми. Коснулся лица Юлианы, оттянул ей веко, зачем-то поводил рукой перед лицом…
– Не трогать! – остановила стражников Илона.
Пощечина оказала воистину волшебное действие. Женщина понимала, что детей отравили, но каким ядом?
Что, как… она не знала. Лекарь?
А можно ли ему доверять? И где этот негодяй!?
А вот посланник русского государя, который сейчас так уверенно что-то спрашивает у Ферека, поворачивая тому голову набок, чтобы мальчик не захлебнулся рвотой…
– Воды сюда! И чай покрепче!
Служанку вихрем снесло по лестнице. А Прокопий уже доставал из кармана какой-то пакетик.
– Мало, черт побери, слишком мало! Ну, ничего… Бог милостив… – и на слугу, который придерживал бьющуюся в судорогах Жужанну. – Зубы ей разожми, идиот! Еще не хватало, чтобы ребенок язык себе откусил! Да голову набок поверни, а то захлебнется, не ровен час!
– Что…
Илона не знала, что спросить первым. Что это? Что с детьми? Что делает Прокопий? Но мужчина понял.
– Это цикута. Нас учили. Если успеем вовремя – выживут. Молитесь, Бог милостив.
Илона не стала падать на колени и взывать к иконам. Села рядом с Фереком, погладила его по кудрявым волосам.
– Спасите моих детей…
И столько было в этих словах…
Если не будет их, так и Илоне жить незачем.
Прокопий ловко перехватил из рук служанки кувшин с водой, сделал глоток, прислушался к ощущениям.
– Чисто… Пей!
Ферека Илона поила сама. Юлиана, слава Богу, была в сознании – и пила воду большими глотками.
– Затошнит – блюйте!
Прокопий пытался напоить Жужанну, но девочка была самой маленькой, плюс припадок – большая часть воды выливалась наружу.
Все же мужчина не сдавался. Спустя десять минут и громадное количество выпитой и изблеванной воды, он осторожно развернул пакетик из провощенной бумаги.
– Дайте детям.
Илона приняла из рук посланника какие-то странные кусочки черного цвета.
– Что это?
– Это внутрь. Съесть. Впитает яд, если он там остался.
Илона протянула несколько кусочков Юлиане, Фереку, осторожно придерживая, чтобы проглотили.
На Руси уже умели изготавливать активированный уголь. Да и несложно это – прокалить в нужной посуде, да без воздуха, а потом хранить как можно герметичнее, воском залить, чтобы не попортился…
Дети кривились, но ели. Запивали водой, скрипели зубами, да уж, не шоколад, но – надо.
Потом настал черед горячего крепкого чая, благо, он был у Илоны.
Спустя шесть часов стало ясно, что опасность миновала.
Для Ферека и Юлианы.
А малышка Жужанна…
Илона не молилась, сил не было. Она видела, что Прокопий делал все возможное для девочки. Но Ферек и Юлиана были старше, доза яда получилась меньше, а вот малышка…
Справится ли ее организм?
Этого сказать не мог никто. Потянулись часы… старшие дети отказались куда-нибудь уходить и просили оставить их рядом с сестрой – Илона разрешила.
Она потом подумает, откуда взялся яд.
Потом, потом…
Впрочем, за нее уже подумал капитан замковой стражи, Андрей Радич. И к вечеру…
– Госпожа…
Илона подняла глаза на капитана.
– Это не подождет?
– Этот… уверяет, что у него есть противоядие.
Капитан держал за шкирку Антонина Облонского. По штанам писаря расплывалось мокрое пятно – Андрей был страшен в эту минуту.
– Противоядие?!
Илона взлетела с колен птицей. Схватила пузырек из темного стекла, бросилась к Жужанне… сильная ладонь Прокопия как-то так перехватила кисть женщины, что пузырек оказался у него в руке.
– Противоядие, говоришь? А как по мне, – мужчина принюхался к содержимому, лизнул краешек флакона и тут же быстро сплюнул, – та же цикута.
– Яд!?
Лицо Илоны стало таким… куда там несчастной Горгоне Медузе! Та лишь окаменяла взглядом. Эта же способна была и испепелять.
– В пыточную его! Да следить, чтобы не сдох раньше времени!
Вот уж это приказание Андрей исполнил с радостью. В замке любили и госпожу, и ее детей, а малышка Жужанна вообще была светлым солнышком, которое обожали все – вплоть до собак на заднем дворе…
И отравителя не ждало ничего хорошего.*
* в реальности Антонин Облонский во время осады замка Мукачево, отравил колодец с питьевой водой, чтобы заставить Илону сдаться – и замок пал. Причина, впрочем, та же. Любовь-с безответная. Прим. авт.
* * *
«Солнышко» закатилось под утро.
Илона до последнего держала дочь за руку, плакала, умоляла не уходить, но тонкие пальчики в ее ладони неумолимо холодели, повергая женщину в отчаяние.
Они сделали все, что смогли, но этого оказалось мало, мало…
За плечи женщину обнимал Прокопий, которого как-то враз признали все обитатели замка. Никому бы не спустили, а ему… ему сейчас все было можно. Все понимали, что кабы не этот менестрель, пришлось бы им троих отпевать.
