Войска будут, денег дадут… уж что-что, а нагадить соседям Леопольд всегда был готов. Особенно после коронации венгров, особенно полякам – о русских он не думал, предполагая, что тут все же поляки отметились.
Стоит ли говорить, что Рафал был совершенно не в курсе планов сына, иначе бы лично выпорол и запер у себя в комнатах – до выветривания из головы опасных глупостей. Он-то знал как опасен может быть его величество. А уж если и русские подключатся…
Станислав этого не знал и знать не хотел. Он понимал только, что сейчас его величество Леопольд немного занят, а вот потом…
Восстание среди шляхты, благо, недовольных пока еще хватает – раз!
Михайлу свергают и под шумок слегка закалывают шпагами. Его женушку – тоже, та еще стерва. Станислав становится королем и народ приветствует его радостными криками.
Красота!
Увы, никто не предупредил Станислава, что стоит бояться своих желаний. А то ведь сбудутся только не там и не так, как вы хотели. Но это уж дело житейское.
Медленно назревал чирей с бунтом.
Станислав был бы очень разочарован, обнаружь он, что государь все давно знает. Просто пока сидит тихо, давая заговорщиками возможность сделать хоть какие-то шаги. Не казнить же их за намерения?
Пусть сначала попробуют действовать.
1694-й год
Зима 1693 года выдалась холодной, весна засушливой, а лето и осень – капитально неурожайными. Labelle France грозила реальная опасность положить зубы на полку. Людовик закупил в Польше громадное количество зерна и загрузил его на ганзейские суда, которые спокойно крейсировали по всем заливам, соблюдая нейтралитет. Разумеется, обо всем этом тут же узнали на Руси – и Софья задумалась.
Французов было жаль. Короля-то без утренней плюшки не оставят, так что ее план ударит по простым французам.
С другой стороны – бунты, эмиграция, французское безденежье, и как следствие, прекращение войны, или хотя бы ослабление давления Людовика на страны Лиги – уже плюс. А то ведь давит – и откуда только силы берутся? Может где-то и прорваться, а это уже будет плохо. Софье нужна была измотанная войной Европа и измученная Франция, а не Людовик-победитель. Голод мог ослабить Францию как раз настолько, чтобы умерить амбиции Людовика. Прекратить войну его такие мелочи не заставят, не тот человек, но поумерить аппетиты – вполне.
В Гамбурге собрали хлебный караван – боле ста судов, груженных зерном, но везти его по суше не было возможности. Война-с…
Не доехал бы.
По морю?
Сами же флибустьеров развели. Караван имел реальную возможность не доплыть, потому как ганзейские там судна или нет, а грабили пираты всех подряд, не глядя на национальность и руководствуясь принципом: «не пойман – не повешен». Те еще твари.
Кроме того, на море бесчинствовали англичане и голландцы, отыгрываясь на французах за все хорошее и плохое. Гамбург, в котором стояли суда с зерном, был заблокирован намертво.
И тут подвернулся Жан Бар с флотилией из пятнадцати мелких кораблей. Три небольших фрегата и четырех-, десяти- и пятнадцати пушечные шлюпы.
Вывести суда из гавани и провести их до Кале и Гавра, охраняя по дороге?
Сложная задачка, учитывая, как насолил Людовик всем окружающим. Английская эскадра просто блокировала Гамбург. А вот объединенная испанско-русская курсировала подальше, ожидая удачного момента.
Жан Бар договорился с рыбаками о помощи – и в одну из майских ночей порт покинули рыбачьи барки с зажженными бортовыми огнями. Английский флот, видя это, пустился за ними в погоню. Рыбаки, обнаружив это, вскоре затушили огни – и рассеялись в разные стороны, а караван с хлебом тем временем выбрался из гавани.
Вслед за ним в открытое море вышел и Жан Бар.
Английскую эскадру они обманули и обошли стороной, а вот голландскую так просто миновать не удалось. К утру они столкнулись с флотилией из десяти кораблей, которой командовал адмирал де Вриес.
Жан приказал каравану уходить, а сам сцепился с голландцами неподалеку от Текселя. Развернулась абордажная схватка. Флибустьеры дрались отчаянно, но и у голландцев было за что с ними посчитаться. Уступать никто не собирался.
Вот этим моментом и воспользовался испанский адмирал Мигель Вальдес, подкараулив караван чуть подальше – за Текселем.
Вальдес выстрелил, приказав ложиться в дрейф – и капитан флотилии послушно выполнил приказ. Потому что имел распоряжение от его величества Кристиана.
Сдаваться англичанам или голландцам он не собирался. Но оплатить на французские деньги зерно для Испании и частично – для тех, кто сейчас трудился на строительстве канала в Пфальце, показалось Софье неплохой идеей.
Не самой же тратиться?
Победив голландцев и лично убив адмирала де Вриеса, Жан Бар пустился в погоню за хлебным караваном.
Увы…
Схватку-то он выиграл, а караван с оплаченным его величеством зерном растворился на морских просторах, словно его никогда и не было. Флот был аккуратно отконвоирован мимо французских берегов в Астурию, откуда зерно и развезли по Испании. Что с воза упало, то пропало.
Людовик рвал и метал, но сделать ничего не мог, разве что приказать арестовать Жана Бара. Тот, не будь дурак, не стал швартоваться у французских берегов – и быстро удрал в Колонии, где принялся портить настроение англичанам.
Софья потирала руки и планировала поход на Тортугу.
* * *
Летом того же 1694 года в Кайонскую бухту вошел изрядно потрепанный шлюп. Было видно, что он попал в переплет – в бортах зияли наскоро заделанные дыры, паруса тоже были изрядно потрепаны, мачты уцелели не иначе, как чудом, команда тоже могла похвалиться живописными повязками…
Моряки явно вырвались из хорошей переделки – и вряд ли с прибылью.
Ничего нового, ничего удивительного, с тех пор, как на море появились эти ужасные русские – случалось и похуже. Многие джентльмены удачи просто не вернулись, попав в руки к этим ужасным варварам.
Команда выгрузилась на берег и отправилась пить в таверны – тоже дело житейское.
Капитан куда-то ушел?
Ну, наверное, к губернатору. Нет? Тогда к друзьям.
Одним словом – среднестатистическое судно. Чудеса с ним начались ночью.
Оказалось, что на борту у судна есть шлюпки. И что в трюме у него стоят чудом уцелевшие бочки с чем-то… чем?
Непонятно. Но самое интересное началось чуть позднее, часа в два-три ночи, когда вахтенные, даже самые стойкие, начинают придремывать.
Бочки перегрузили в шлюпки – и те поплыли по глади вод Кайонской бухты. За ними тянулся странный след. Масло?
Да, похоже. А что еще это может быть?
Несколько раз шлюпки возвращались на корабль, забирая все новые и новые бочки. А потом настал момент, когда они не вернулись. И на борту корабля никого не осталось.
