Но чисто теоретически: «Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан»! Семь чакр – семь цветов, семь концептуально базисных стихийных аспектов, на которых строится их дальнейшее разнообразие. Четыре стихийных – земля, огонь, вода, воздух. Две энергетических – звук и свет, и одна метафизическая – собственно сверхредкая «фиолетовая» «Метамагия». Правда, на предрасположенность к аспекту у ребёнка при появлении на свет наличие конкретной открытой чакры, никак не влияет, потому как у зародыша вообще только одна – самая нижняя.
В любом случае, «Материя», как прямая ниточка к «Антиматерии», на мой взгляд, должна быть какой-то случайной и очень сложной мутацией всех четырёх стихийных аспектов и как минимум одного энергетического – света. В общем, всё очень сложно, и даже если бы я озаботился ранее, что бы узнать, а что собственно дед со мной сделал, то вряд ли бы смог бы додуматься, как «Вода» превратилась в «Антиматерию». Уж слишком в глубоких дебрях магической науки лежит этот вопрос, чтобы недоучка типа меня, его расколол. Но ничего не мешает по возвращению потрясти Серафима – уж ректор-то, видный теоретик и не менее опытный практик, наверняка имеет, если не точный ответ, то хотя бы стройную теорию о подобном переходе.
А так – мне оставалось только временно отбросить этот вопрос и сосредоточиться на том, что я не любил больше всего. На известных мне практиках медитации. Активные, воинские для высоких рангов – здесь точно не подходили. Какой смысл сжимать субъективное время и перенапрягать тело, если вопрос стоит во внешнем оперировании энергиями? Но я всё равно попробовал и не преуспел. Ещё несколько известных мне вариантов также показали себя бесполезными, зато я понял, что собственно мне не хватает для прорыва, и мне это не очень понравилось.
Суть любой медитации – отрешение от всего внешнего, для глубокого самосозерцания и достижения определённого уровня прозрения. Так вот, я никак не мог добраться до нужной глубины ухода в себя – слишком уж открыт я был миру. Сангвиник, как никак, а потому болтался на поверхности как поплавок, не в силах погрузиться в глубины истинной концентрации.
Вот и пришла идея воспользоваться методикой, показанной Фишшином. По сути – частично убить, точнее сказать – «зомбировать» самого себя и таким образом прорвать определённый предел, не пускающий меня дальше. Решиться на подобное – было трудно и страшно… особенно потому, что трудно было предугадать, что я там найду, и не повлечёт ли подобный шаг необратимых последствий для психики. А так же – смогу ли я выйти из этого состояния?
Впрочем, Гремм был вполне себе жизнерадостным мужиком, а вытворял подобное явно не единожды. Да и думаю, не стал бы нам, совсем уж желтопузым, демонстрировать нечто по-настоящему опасное! Сам же не раз повторял, что у нашей группы крыша массово протекает! Так что я всё же преодолел определённую робость, чему, думаю, очень помогло испорченное настроение после «недосекса» со служанкой. Как говорится, «Была – не была…»
Где-то через час относительно бесплодных попыток и красных кругов перед глазами, что-то начало получаться. А затем и вовсе пошло куда как легче, и, что самое главное, я наконец-то достиг нужного состояния и вроде бы прорвался за барьер удерживающей меня реальности. Как мне показалось всего на долю секунды, потому как в следующее мгновение – я почувствовал, что меня кто-то трясёт за плечи, а затем до сознания донёсся дрожащий, перепуганный голосок Янки.
– Живой! Слава богине! Он живой!
– Что… такое? – удивлённо спросил я, рассматривая заплаканное личико эльфийки, перегнувшейся через край бадьи.
Она тяжело дышала и покраснела от исходящего от раствора горячего пара, затянувшего уже всю комнату матовой пеленой, сквозь которую я с трудом различил хмурое лицо Святой. Женщина осуждающе глядела на меня от дверей, не спеша входить в комнату, превратившуюся в реальную баню.
– Эй… а, зачем вы мне так воду вскипятили? – удивлённо спросил я, вдруг поняв, что сижу практически в кипятке и поспешил выбраться из ставшей вдруг дискомфортной бочки, на ходу сбрасывая с себя обжигающие тряпки. – Блин, так и обвариться недолго!
Очень хотелось прямо сейчас с головой нырнуть в какой-нибудь сугроб! Однако, за неимением оного, я, схватив со стола скатерть и обмотав её вокруг бёдер, поспешил выскочить в коридор, воздух в котором показался мне освежающе морозным.
– А мы собственно только что пришли. И нашли тебя, мёртвого… – медленно осмотрев меня с ног до головы, задумчиво произнесла Ву Шу, а лингва-модуль крякнув поправился, видимо опять подстраивая под русскую речь неправильно переведённое слово. – «Без признаков жизни», сидящего в бурлящем кипятке… Не расскажешь ли мне, ученик: что это ты такое учудил?
– Это вроде как шутка у вас такая? – нахмурился уже в свою очередь я. – Тогда как-то не смешно…
В этот момент из клубов пара прямо на меня вылетела эльфа и повиснув на шее – разрыдалась. На шум начали подтягиваться удивлённые слуги, послышались первые шепотки, но Святая так выразительно зыркнула на посторонних, что те мигом испарились.
– Ну? Я жду… – холодно произнесла лаоши.
Хмыкнув, и пожав покрасневшими плечами, я ответил предельно честно, приобнимая впившуюся в меня как клещ Яну за талию. Мол – ничего не знаю, ничего не ведаю, сидел медитировал в ванной как послушный ученик. Решил вот попробовать одну из методик, которую мне до этого показывали, только вошёл в нужное состояние – как тут… И вообще – не помирал я, просто замедлил свой организм до определённого уровня!
– И… ты можешь мне показать это медитативную практику? – уже куда как теплее спросила меня женщина, как-то по-новому разглядывая меня.
– Да не вопрос, – пожал я плечами. – Только нужно сказать слугам, чтобы проветрили в комнате, а то отсыреет всё нафиг! Да – погоди минутку, я одежду свою заберу… А то в таком виде неприлично как-то. Ян, отпусти меня…
– Не пущу!
– Я-ян!
– Нет…
– Блин!
Наконец освободившись, я забрал свои вещи из комнаты, не забыв и изрядно поднадоевший мне за последнее время меч, а заодно ловким пинком ноги отправил сумку с деньгами глубоко под кровать. Туда, где она не будет привлекать особого внимания.
Собственно, ничего более интересного в этот день не произошло. Разве что Ву Шу внимательно выслушав мои объяснения, с облегчением заявила, что уже испугалась, подумав, что я встал на некий путь «Тёмной Лилии» и больше эту тему не развивала. Я цветочными темами тоже не особо интересовался, а когда на вечерней тренировке Юнь Ми серьёзно подвернула себе ногу, мне так и вовсе стало не до флористики.
Однако и этот вопрос решился почти сам собой. Прибежала Янка, помолилась, слегка посвятилась, в распухшую ножку девочки из источника эльфийки перекинулся энергосгусток с непонятным аспектом… и собственно – всё! Через минуту девочка уже могла самостоятельно встать, а через пять – продолжила прерванное занятие.
Ко мне же, как к «владельцу» эльфийки, быстренько подкатил господин Багуа. Пришлось отнекиваться от некоторой суммы в золоте, которую тот попытался всучить мне за лечение дочери. Точнее, я попытался провернуть ход конём и выкупить рабочее обязательство давешней служанки, но чиновник посетовал, что оно стоит куда как дороже и вновь с поклоном протянул мне коробочку с аккуратненьким рядком золотых слитков. В результате пришлось взять, потому как по местным понятиям в противном случае, мужик мог и оскорбиться. В итоге же, для рабыни Янка стала вполне себе состоятельной женщиной, потому как присваивать себе то, что она честно заработала своим трудом – я не собирался.
