Но скорее всего – это мне уже приснилось, потому как, когда я соизволил наконец-то продрать глаза, субъектов с повышенной ушастостью и мягкостью в моей кроватке замечено не было. Так что, я уже было подумал, что вообще вся ночная сценка навеяна вновь разбушевавшимися гормонами вкупе с вполне себе приличной дозой алкоголя во вчерашнем ужине… А по пьяному делу – всякое бывает. Но…
– О! Кузьма! А я как-раз, будить тебя иду.
– М-мм? Доброе утро…
– И вам того же Твоя Светлость, – кивнул мне Воронов. – Я собственно чего, капитан говорит, что если мы хотим в Басадаре высадиться, то поворот стоит закладывать уже сейчас.
– Хм… – я зажмурился, похлопал глазами, и потёр виски. – А мы хотим?
– А вот это я у тебя хочу выяснить, – хмыкнул майор. – Эльфа твоя, с самого утра бурную деятельность развила. Всех на уши поставила. Да и Ву Шу чего-то вся словно бы на иголках…
– Так. Значит, не приснилось… – тяжело вздохнул я. – Пусть тогда капитан начинает свой маневр. Посетим эту самую, как там её… Басараду.
– Басадару, – поправил меня вояка. – Скажи хоть, нафига нам это нужно? А то ушастая – молчит как партизан.
– Ей ночью весточка от работодательницы пришла, – я пару раз лениво ткнул большим пальцем в потолок. – С срочным сообщением о том, что нам очень нежелательно дальнейшее путешествие на этом корыте. А игнорировать мнение этой божественной личности – как минимум глупо. А что лаоши-то говорит?
– Да, неспокойно ей как-то. Ещё со вчерашнего вечера, – Воронин, похрустев шеей, медленно размял правое плечо, пару раз покрутив предплечьем. – Честно сказать, я бы не пошёл к капитану, если бы она не настояла.
– Подкаблучник! – фыркнул я.
– Не более чем ты Твоя Светлость! – усмехнулся майор.
– Ну, – я развёл руками, – у меня хоть оправдание есть. Там каблучок такой – что хрен сдвинешь…
Мы дружно рассмеялись и мужчина, хлопнув меня по плечу, отправился договариваться с воздухоплавателями об изменении маршрута, я же в свою очередь пополз в сторону кубрика нашей секции в поисках живительной влаги, потому как похмельное состояние хоть и не было особо острым, но чувствовалось. Всё-таки это бойцам Воронина вчера позволено было пригубить поминальное блюдо чисто символически, а с меня, как с главы клана, девчата просто так не слезли.
Забавно, но, по мнению дамского коллектива, за исключением пожалуй что Яны, наша мужская часть компании потребляет спиртное в категорически недостаточных количествах. Совсем как какие-нибудь босяки. Курьёзно, конечно, было бы такое услышать на родине, например от сестры или мамы, а здесь, вечернее бухалово – это можно сказать культурная особенность, как-то там завязанная на «мужское здоровье».
Только надо понимать, что выглядит это как развесёлая гулянка, если происходит в том же чайном доме вне круга семьи, а если рядом присутствуют «свои» женщины, то процедура напоминает скорее помпезную чайную церемонию. Видал я дома у покойного господина Багуа, как это собственно происходит, правда участия не принимал. Собираются вечерком в главной трапезной зале сам хозяин дома, его сын и ещё пару мужиков поважнее и степенно, под умные разговоры о делах насущных и политике, которые наверное сто раз уже были обмусолены в течение дня за пиалкой с чаем, поглощают спиртное из странных глубоких блюдечек. Традиция – чтоб её…
Собственно в оставшийся день ничего такого экстраординарного не произошло. Корабль пару раз кренился, забирая всё больше и больше вправо от ранее намеченного маршрута. Капитан ходил довольный как кот добравшийся до халявной сметаны, то ли из-за того, что скоро он избавится от неприятных пассажиров, то ли по той причине, что за заход в порт Басадары пришлось положить ему на лапу немаленькую сумму.
Утром же следующего дня, до меня наконец-то дошло, по какой причине почти все летающие посудины, даже ацтекские недоразумения, имеют ярко выраженную мореходную форму. Просто все они – долбанные «амфибии»! Признаться, я раньше думал, что всё дело в узости мышления аборигенов, подобравших вроде бы как самый знакомый и величественный образ, чтобы именно «плавать» в облаках. Конечно, мы уже недавно приводнялись возле озёрного города, но там, это было больше похоже на вертолётную посадку, когда судно буквально плюхнулось возле причала, а затем совершило такой же вертикальный взлёт. Да и не до того мне тогда было.
Сейчас же, я увидел истинное мастерство матросов и помощников капитана, которые оказались не только отличными воздухоплавателями, но и мореходами. Большая вода, раскинувшаяся под днищем от самого берега и до далёкого горизонта была неспокойна и хотя штормом подобные волнения я бы не назвал, но волны, даже в заливе где расположилась Басадара были приличными.
Пробаражировав над предместьями поселения деревянных человечков и скинув вниз тюк с соломой и привязанной к ней синей тряпицей, что как мне сказали, обозначает намерение причалить к городскому пирсу, корабль неспешно выполз на морские просторы. Заложив большую дугу, мы некоторое время маневрировали, ловя нужный ветер, покуда, не встали носом по движению волн. Занятие это надо сказать было долгим и растянулось почти на три с половиной часа, потому как порывистый ветер дул с моря и даже чтобы просто выйти на оперативный простор команде пришлось приложить немало сил и умений.
Затем, корабль начал медленно опускаться, покуда его довольно плоское днище не затанцевало на пенистых гребешках морских волн, а через несколько минуть, плавно, словно сорванный ветром лист, судно легло наведу всей своей массой. Впечатление было примерно такое же, как при приземлении самолёта: касание шасси, недолгий пробег и постепенное замедление, вот только затем паруса опустились, и ветер вновь надул их с полной силой, превращая летающий корабль в морской парусник. Ну, или джонку, что для меня, как сугубо сухопутного человека было одним и тем же.
Ещё через два часа, мы вошли в уже виденную сверху гавань и встали на якорь. Я-то думал, что мы подойдём прямо к пирсу, но оказалось, что при такой волне делать этого не следовало. Пришлось ждать окончания непогоды, а это почти полтора дня беспрерывной качки, за время которой выяснилось, что большая часть нашей женской половины команды, с непривычки, страдает морской болезнью.
В общем море успокоилось только к полудню следующего дня, но капитан вовсе не спешил причаливать, а вместо этого, велел вывесить на носу очередную тряпку, на этот раз зелёного цвета. Матросня же, притащив большое медное зеркало, установила его на палубе и один из старших помощников, вооружившись огромным веером, принялся передавать какие-то сигналы на сушу. На берегу тоже что-то заблестело и наконец-от пирса отошла крупная лодка и шустро орудуя вёслами поплыла в нашу сторону.
Глава 14
Город был… самым, что ни на есть обычным, деревянным, большая часть строений которого была сложена по методу «в лапу», аля древнерусская изба пятистенок, только сделанная криворукими рукопопами. Это, в общем-то, и сверху было видно, но уже, будучи на улицах, поражало своей обыденностью «Огромной деревни». Не хватало разве что резных наличников на окнах, да вообще творчества по дереву и какого либо украшательства, от чего вроде бы экзотическое место превращалось в унылый городок из штампованных серо-коричневых одноэтажных построек с почти плоскими крышами и «Дворца» в три этажа возвышавшегося на небольшом холмике.
