– Вот это да! – охнул дедушка. – Имя громкое. Царь над всеми ними, так?
Бенджамин затерялся во времени, в тумане и застойных водах нехоженых топей.
– Царь, – прошептал мальчик, – царь над всеми ними.
Внезапно глаза его широко распахнулись:
– Деда, идеи есть?
Под незамутнённым прицельно-плазменным взглядом внука старик аж вздрогнул:
– Нет. Эгм… если чего найдёшь, держи меня в курсе. В этом своём исследовании…
– Ура! – Посчитав, что разрешение получено, мальчишка пулей вылетел из кресла, кинулся к двери, на пороге застыл, обернулся: – А помимо библиотеки, поступать-то куда надо?
– Поступать?
– Ну, пожарных обучают на пожарной станции. Машинистов локомотива – в депо. Врачей…
– Куда, – промолвил дедушка, – куда податься мальчику, чтобы получить диплом с отличием по классу А-1 «Ящер»?
– Ага, вот это всё!
– В музей Филда, пожалуй. Там полным-полно костей с Господних антресолей. Настоящий динозавровый колледж, парень! Я сам тебя туда отвезу!
– Ой, деда, спасибище! Вот здорово будет! Станем носиться как угорелые и орать во всё горло!
И – бац! – дверь захлопнулась. Мальчишка исчез.
– Да уж, Бенджамин.
Дедушка подлил себе ещё сиропа и, глядя, как блескучая жидкость растекается узорами золотистого света, гадал про себя, как бы слегка охладить неуёмный пыл внука.
– Да уж, – повторил он.
И явился громадный безумный зверь, и громадное дикое чудище утащило их прочь. Ну то есть поезд, то есть в Чикаго; а Бенджамин и дедушка устроились у зверя в брюхе и обменивались улыбками и громкими возгласами.
– Чикаго! – закричал кондуктор.
– А почему он не объявляет музей Филда? – нахмурился Бенджамин.
– Я сам его объявлю, – пообещал дедушка. И спустя несколько минут воскликнул: – А вот и он!
Оказавшись внутри, дедушка и внук прошли под настенными изображениями животных и во все глаза уставились на монстров – таких красавцев, что просто дух захватывало.
Тут они восхищались утраченной плотью, там – охали, глядя на восстановленные и заново скреплённые скелеты, – рука об руку, дивясь в унисон; юная радость вела за собою былое воспоминание о радости.
– Деда, а ты заметил? Гляди! Такое огроменное место, а из Гринтауна тут вообще никого, прям ни души!
– Только мы с тобою, Бенджамин.
– На моей памяти единственные, кто здесь побывал из нашего города, давным-давно, – голос мальчика угас до шёпота, – это мама с папой…
Дедушка поспешил вклиниться, пока не поздно:
– Им здесь ужас до чего понравилось, мальчик мой. Но ты только посмотри! Иди-ка сюда!
Они подошли поближе – и потрясённо, изумлённо, благоговейно уставились на целый косяк кошмаров работы Чарльза Р. Найта*.
– Да этот парень прямо поэт с кистью, – покачал головой дедушка, балансируя на краю этого Большого Каньона во Времени. – Настенный Шекспир. Ну же, Бенджамин, где эта здоровенная псина, этот твой Рекс, о котором ты так мечтаешь?
– Вон тот небоскрёбище! Это он!
Дед с внуком замерли под гигантской фигурой: глаза их наигрывали беззвучные мелодии на длинном ксилофоне ожерелья из костей.
– Эх, жаль, приставной лестницы нет!
– Прикажешь нам вскарабкаться наверх под стать безумным дантистам и попросить его открыть ротик пошире?
– Деда, ведь это он усмехается?
– Один в один моя тёща на нашей свадьбе. Хочешь влезть мне на плечи, Бен?
– Ой, а можно?
Бен взгромоздился на дедовы плечи и, задохнувшись от изумления, прикоснулся… к древней Улыбке.
А затем, будто что-то пошло не так, тронул собственные губы, зубы и дёсны.
– Засунь голову ему в пасть, парень, – посоветовал дедушка. – Посмотрим, откусит или нет.
Недели текли своим чередом, пролетало лето, в комнате Бенджамина росли горы книг и копились чертежи и зарисовки: оттиски костей, схемы зубного аппарата из юрского и мелового периодов.
– Мелового-делового и бог весть ещё какого, – задумчиво пробормотал про себя дедушка, заглядывая в дверь. – А это ещё что?
– Здоровущие картины мистера Найта, того самого художника, который видит сквозь время и рисует то, что видит!
В верхнее окно ударил камешек.
– Эй! – послышались голоса снизу. – Бен!
Бен подошёл к окну, приподнял раму и закричал сквозь сетку:
– Чего надо?
– Бен, ты куда запропал? Я тебя сто лет не видел! – крикнул один из мальчишек с лужайки. – Айда купаться!
– Да ну, – откликнулся Бен.
– А потом у Джима мороженое сварганим.
– Да ну! – Бен захлопнул окно и, обернувшись, обнаружил перед собой ещё более ошеломлённого деда.
– А я думал, перед банановым мороженым ты устоять не в силах, – сказал старик. – Ты неделями из дома не выходишь. Держи-ка, Тритончик! – Дедушка порылся в карманах, пошуршал бумагами и отыскал какое-то объявление. – Я знаю, способ есть! Читай-ка!
Бенджамин жадно схватил листок и прочёл:
ВОСКРЕСНАЯ ПРОПОВЕДЬ. ПЕРВАЯ БАПТИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ.
10:00 УТРА. Приглашённый ПРОПОВЕДНИК: ЭЛЛСУОРТ КЛЮ.
ТЕМА ПРОПОВЕДИ: «ГОДЫ ДО АДАМА, ВРЕМЕНА ДО ЕВЫ»
– Ух ты! – заорал Бенджамин. – Это ведь про то, о чём я думаю? А мы пойдём, ведь правда пойдём?
– Вот тебе Бог, а вот порог, – отозвался дедушка.
До выходных было ещё далеко, ждать пришлось долго. Но ранним утром в воскресенье Бен уже тащил деда по улице в направлении Первой баптистской церкви.
И, уж будьте уверены, Усмиритель Зверя преподобный Клю напустил в проповедь бегемотов, он выуживал китов, вылавливал левиафанов, прочёсывал Бездну и закончил громоподобным стадом – если это были и не динозавры, так значит, их серные двоюродные братья. И все они поджидали в геенне огненной христианских мальчиков, которые наверняка туда провалятся и окажутся в этом восхитительном пекле.
Во всяком случае, так казалось Бенджамину, который впервые в жизни высидел часовую проповедь: глаза его не слипались, рот даже не пытался зевнуть.
Преподобный Клю, заприметив восторженную улыбку мальчика и его сияющие глаза, то и дело отыскивал его взглядом в толпе, яростно продираясь сквозь генеалогию зверюг, над сонмами коих чёрным пастырем поставлен Люцифер.
В полдень паству выпустили наконец из Бестиария, и прихожане, ещё дымящиеся после катания на американских горках сквозь ад, вывалились в яркий солнечный свет, моргая и щурясь, – ныне они знали о доисторических бойнях куда больше, нежели им того хотелось. Ну то есть все, кроме Бенджамина, который подбежал к его преподобию, оглушённому собственной риторикой, и дёрнул его за руку точно насос за ручку, надеясь, что из священнических уст хлынут новые рассказы о чудесах Зверя.
