— Хорошо, что мне все время об этом напоминают.
— Волосы с затылочной части у него, с теменной части — у тебя!
Ночь меняет все. Она может решить исход сражения. Бросить в объятия влюбленных. Забрать с собой на вечные поселения тяжелобольного. Разразиться первым криком младенца. Одна бессонная ночь, обремененная тяжелыми размышлениями, может наутро обернуться душевной сумятицей.
Что-то очень близкое к похмелью испытала Юля, проснувшись. На кой черт ей сдался Эдик со своим «Инферналом», знаменитой теткой и опереточным дедом? Она вышла из дома с чувством глубокой убежденности, что полностью овладела собой, а на разные глупости попросту нет времени.
Уже сев в машину, она услышала автомобильный сигнал. Эдик сидел за рулем и через открытую дверь, с противоположной стороны улицы, смотрел на Юлю.
— У нас с вами ничего не получится, — заявила Юля.
— Почему, рыжая?
— Потому что два мира, два детства.
— У меня высшее образование есть, — еще пытается шутить Эдик.
— Это, конечно, плюс. И тетка-прима плюс.
— Деда из оперетты не забудь.
— Да, кстати!
Юля с силой хлопнула дверью. Если б это сделала Сонька — убила бы. Завела мотор и смотрела перед собой. Эдуард, хлопнув дверью своего бронированного авто с такой же силой, уехал. Сорвал всю мощь лошадиных сил и укатил. На асфальте остался след протекторов. Ну и пусть! Пусть уезжает! Нам никто не нужен. Ехать прямо. Направо. Прямо до набережной. Стоп! Почему нужно напоминать себе, как ехать? Эту дорогу она знает наизусть. Обиделась? На что? Все нормально. Она еще дождется своего… Принца? Не смеши народ, Юлька! У самой набережной черный бок джипа Эдика рванул слева и обогнал. Откуда взялся? Не видела его в зеркало. Одно слово — инфернальщик.
Наперегонки доехали до Невского. Джип Эдика ушел вправо и снова исчез. Ну и славно. Поиграли и хватит. Юля спокойно доехала, оставила машину в знакомом дворе и дошла до своего салона. Эдик сидел под дверью и протягивал ей мороженое. Юлька взяла и благодарно кивнула.
— Плохо мы распрощались, — сказал Эдик.
— Слушай, я только что рассталась с мужем, мне хреново. Я хочу денег и славы. А ты на меня действуешь расслабляющим образом.
— Я же тебя не замуж зову. Я сам еще женат.
— Ну и все!
Юля входит в салон, захлопнув перед Эдиком дверь.
— Он беспрестанно звонит, — жалуется Юлька в кафе. — А у меня сейчас с работой полный обвал. Я уже сегодня закройщицу наняла.
— Самое главное — нанять бухгалтера, — важно говорит Нонна.
— Ты еще скажи — налоги платить, — возмутилась Соня.
— А что? Она — молодая фирма, ей надо быть чистой, как слеза младенца.
— Ей надо разбогатеть. А на налогах она разорится.
— Ей надо имя заработать! — пустилась в спор Нонна. — В споре между деньгами и славой я на стороне славы.
— А я — денег!
— А может быть, кто-нибудь обратит внимание на меня? — Юля щелкает пальцами перед ними. — Я здесь. Это я, ваша подруга Юля. У меня поклонник бритоголовый, и я вас спрашиваю, что мне делать? А вы мне тут про налоги и сборы. Мы вообще про что книгу пишем?
— Как выйти замуж и быть счастливой, — отвечает Нонна и в подтверждение слов достает из сумки рукопись.
— Вон пухлая какая, — кивнула Юля. — А между тем никто так и не вышел замуж. Я вот только развожусь.
— Я тебе сказала, волосы принеси, посмотрю, отвечу на все вопросы.
— Мне не нужен ответ. Мне нужна терапия.
— Это что значит? — забеспокоилась Соня.
— Это значит, что со мной нужно поговорить, причем говорить буду я, потом опять я, быть может, поплачу, а потом я успокоюсь и снова заговорю.
— А мы-то что будем делать?
— А вы будете слушать, а в конце скажете: «Какая ты, Юлька, молодец!»
— Можно я тебе все это скажу, минуя все вышеперечисленные стадии?
— И, если можно, без слез, — просит Нонна.
— Это потому что ты — каменная, — утверждает Юля.
— Нет, как раз наоборот, потому что я могу присоединиться. А я неловко себя чувствую, когда плачу прилюдно.
— Я не понимаю твоих рефлексий, Юленька. — Соня с удовольствием потягивается. — В роман надо пускаться с радостью, с открытым сердцем. Тогда и любовь пойдет тебе навстречу.
— Слушайте, я даже не знаю, чем он занимается…
— Кстати, спроси, — советует Нонна.
— Реплика не принимается, — сердится Юля. — Я вспомнила. Он торгует люстрами.
— А ты шмотками. Не вижу разницы, — говорит Нонна.
— Но я их еще и придумываю.
— Знаешь, дорогая моя, это снобизм всех творческих людей. И я его не разделяю.
— Я вот тоже, — соглашается Соня. — Я на стройке работаю. Ничего, что я тут рядом с тобой сижу? Он, между прочим, вполне креативная персона.
Юля пожимает плечами. Все эти объяснения Юле не нужны. Неужели они думают, что она хуже их понимает, что из себя представляет Эдик?
— Кстати, — вспомнила Нонна. — Про креативных. Я в Доме кино вчера объявление видела, что объявлен конкурс документальных фильмов. Может, Жорик кассету свою отнесет?
Соня трагически вздыхает.
Она пыталась объяснить Эдику, что Юля — сложный организм. Никто Соню не уполномочивал, но когда он, кивнув вместо радушного: «Здорово, сестра», ушел в свой «Инфернал», она прервала Лейбу на полуслове и пошла за Эдиком.
— Она на вид такая… прямолинейная, какая-то однофазная, а на самом деле это только прикрытие. Она жует всю жизнь свою жвачку, делая вид, что ей все по фигу.
Соня теребит Эдика за руку, боясь, что он уйдет, не дослушав, и не узнает, какая Юлька замечательная.
— Я знаю, — отвечает Эдик и мягко вынимает свою руку из ладони Сони.
— У нее требования к людям.
— Я знаю, понял уже.
— Потом, она переживает не самый легкий период в своей жизни.
Эдуард кивает.
— У нее только карьера определилась, а ей ведь не двадцать лет…
— Я знаю, тридцать четыре.
— И…
— Слушай, Сонь. Я все про нее знаю. Вот эта твоя беседа тут — это все зря. Я ведь мужик, и меня не надо лечить. Я знаю, ей надо, чтоб образование, происхождение и так далее. Так?
— Ну, в общем, да…
— У меня все это есть. А еще деньги. Что еще женщине нужно?
Соня забегала глазами.
— Правильно. Чтобы женщина в мужчине мужика почувствовала. Так?
