– Что вы хотите в уплату?
Лэйси, раскачавшись, плюхнулась на постель и села, скрестив ноги, тонкие, как спички.
– Мы больны. Мы давно и долго умираем и вынуждены брать плату, чтобы поддержать свое существование.
Элси крутанулась вокруг столбика.
– Сердце поддержало бы нас на долгое время. Горячее сердце, полное страсти и отваги.
Тилли, вытянула руку и ткнула грязным пальчиком куда-то под ключицу Кэт.
– Мы хотим сердце королевы.
Похолодев, Кэт отшатнулась и прижала руки к груди.
– Я не королева.
Тилли в ответ хитро улыбнулась.
– Пока нет.
И Сестры снова хором процитировали стишок, который и постоянно звучал у Кэт в ушах: УБИТЬ придется одному. УБИТЫЙ головы лишится. Та будет УПРАВЛЯТЬ страной, а тот с УМОМ навек простится.
Она потрясла головой.
– Все считают меня взбалмошной и сумасбродной. Король теперь нипочем не захочет взять меня в жены.
– Так уж и нипочем? – Лэйси сорвала с ветки королек в короне набекрень и протянула Кэт.
Кэт неуверенно смотрела на плод. Так ли невинны эти девочки? И все же они правы. Не они взмахнули топором.
Она подняла голову и по очереди заглянула каждой Сестре в бездонные глаза.
– Вы доставите мне сэра Питера? И я смогу сама решить его участь?
– Конечно, – ответила Элси. – Кому и судить, как не Королеве.
И все три тихо засмеялись.
Поджав губы, Кэт отбросила апельсин.
Тоненький смех и шуршание веток разбудили ее. Она широко раскрыла глаза. Трех Сестер не было, но дерево осталось, его тяжелые красные плоды низко висели у нее над головой.
Глава 50
Королевские лакеи опасливо косились на Кэт, когда она ворвалась в тронный зал. Даже свечи в люстрах и подсвечниках испуганно гасли, когда она проходила мимо, высоко подняв голову. Черное траурное платье свободного покроя развевалось за ней в такт шагам. В руках она несла коробку, завернутую в красную бумагу и перевязанную красным бархатным бантом.
Все убранство тронного зала составляли инкрустированные рубинами люстры и подсвечники, розовые зеркала в позолоте и колонны из розового кварца. Здесь не было ковровой дорожки, и звук шагов эхом отдавался от стен, поднимаясь к высокому, как в соборе, сводчатому потолку.
Кэтрин не отрывала глаз от Червонного Короля, который ерзал на троне, барабаня пальцами в такт стуку ее каблучков.
Кэт хорошо представляла, как выглядит, с головы до ног одетая в черное и с черной вуалью, закрывающей лицо. Перед уходом она взглянула на себя в зеркало – бледная, как привидение, с воспаленными, красными глазами. Ей было все равно.
Она хорошо знала Короля. И понимала, как добиться того, что ей нужно.
У Белого Кролика дрожал голос, когда он объявил: «Л-леди Черепашьей Бухты Кэтрин Пинкертон испрашивает аудиенции у Его Сиятельного Величества, Червонного Короля».
Выждав не дольше одного удара сердца, она повернулась к ближайшей придворной – Бубновой Даме – и бросила ей красную коробку. Та ахнула и едва успела ее подхватить.
Снова повернувшись к Королю, Кэтрин, как могла, улыбнулась и присела в изящном реверансе.
– Благодарю, что согласились встретиться со мной, Ваше Величество.
– Л-Леди Кэтрин. Добрый д-день, – промямлил Король и почесал ухо. – До нас дошли слухи о вашем печальном не-не-д-домогании. Так приятно видеть вас… снова.
– Ваша забота мне льстит, Ваше Величество.
Король вцепился в подлокотники.
– Ч-чем я могу быть полезен вам, леди Пинкертон?
Она выпрямилась в струнку, высокая и тонкая, как пика, в непроницаемо-черном одеянии.
– Я пришла, чтобы принести извинения. Моя реакция на предложение стать вашей супругой была недопустима. Надеюсь, вы понимаете, что это было результатом кратковременного помешательства и ни в коей мере не проявлением неуважения к вашему предложению. Вы оказали мне великую честь, прося моей руки, а я ответила не так, как подобает леди.
Отбарабанив эту выученную назубок речь, она снова улыбнулась.
Король откашлялся.
– Э-э-э… Право, не стоило беспокоиться, леди Пинкертон. Разумеется, ваши извинения приняты, от чистого сердца.
У него кривился рот. Он все еще нервничал. Он явно надеется, что разговор с Кэт окончен. И теперь она удалится.
Но она осталась.
– Прекрасно, – улыбка исчезла с ее лица. – Теперь, когда все недоразумения остались позади, я хотела бы официально принять ваше предложение – снова.
Кровь отхлынула от румяных щечек Короля.
– О-ох, – проблеял он. – Вот… вот как?
Его взгляд заметался, ища Белого Кролика, как будто церемониймейстер мог ответить вместо него.
Кэтрин ожидала этого. Ни один мужчина – даже совсем глупый и легкомысленный – не захочет взять в жены девицу после того, как она его отвергла. И даже унизила. Девицу, о которой все вокруг говорят, что она выжила из ума.
Но Король был размазней и мямлей.
Поэтому она терпеливо ждала, пока Король всматривался в лица придворных и стражников, судорожно ища выход из положения. Выход, который не подразумевал отказ, потому что Король не умел отказывать.
На его лице отразилась полная беспомощность.
– Хм. Это, безусловно… э-э-э… – Он снова откашлялся. – Видите ли, леди Пинкертон, дело в том, что… я… хм…
– Понимаю, Ваше Величество. Я и не надеялась вновь завоевать ваше расположение после того, как обошлась с вами подобным образом. Но я знаю также, что вы человек мудрый и добросердечный.
Лицо Короля зарумянилось, покраснела даже кожа под курчавой бородкой и завитыми усиками.
– Хм, даже не знаю, как…
– Вот почему я принесла вам подарок. Примите его в знак моей преданности. – Голос Кэт дрогнул, но она загнала боль глубже, глубже, глубже. Обернувшись к Бубновой Даме, она приподняла бровь.
После краткой неловкой паузы дама шагнула к ней, протягивая коробку.
Кэтрин мизинцем указала на короля.
Дама, зардевшись, на негнущихся ногах подошла к трону и передала подарок Королю, после чего, пятясь, вернулась на свое место.
Король с окаменевшим лицом боязливо развязал бант и отогнул бумагу. Он проделывал это так осторожно, как будто боялся, что коробка взорвется у него на коленях.
Наконец он поднял крышку. Все, кто был в тронном зале, вытянули шеи – все, кроме Кэтрин, которая смотрела на Короля пустыми глазами, с безучастным лицом.
– К-королек? – пискнул Король.
