Кэт широко открыла глаза, кровь бросилась в лицо.
Ей снился шут.
Опять!
Внизу хлопнула дверь, резкий голос матери нарушил сонную тишину ночи. Голос звучал взволнованно и огорченно, и Кэтрин сжалась в комочек. Видно, матушка раздражена тем, что Кэт покинула бал, не предупредив родителей. Или тем, что Король не смог сделать ей предложение?
Но может быть… ну, может быть… он все-таки сделал его другой девушке?
Окрыленная надеждой, Кэтрин отбросила одеяло и… со вздохом уставилась на темный полог вокруг кровати.
На сей раз не лимонное дерево, а розы. Цветы белые, как лебяжьи перья, а шипастые стебли обвились вокруг столбиков балдахина. Протянув руку, Кэт хотела сорвать розу, укололась, отдернула руку и скорее, пока кровь не накапала на ночную сорочку, сунула большой палец в рот.
Не решаясь сорвать цветы, Кэт снова с головой накрылась одеялом, дожидаясь, пока сердце перестанет так отчаянно колотиться.
Что все это значит? Что пытаются сообщить ей сны?
Кэт перечислила про себя все, что знала о Джокере.
Он придворный шут, но никто не знает, откуда он явился.
Дружит с Вороном.
Невозможное – его профессия.
Он касался ее руки и разбудил в ней то, чего она никогда прежде не чувствовала. Что-то радостное, отчего хотелось летать, но в то же время вызывающее страх. То, что притягивало и пугало одновременно.
А еще, если верить снам, он очень, очень хорошо целуется…
У нее снова затрепетало все внутри, вдруг закружилась голова, и захотелось забраться поглубже под одеяло. Возможно, он появился в саду совершенно случайно, но Кэт была мастерицей пофантазировать. Постепенно она снова начала погружаться в сон о тягучих поцелуях и белых розах, нащупывая путь назад, к этой небольшой, безобидной выдумке…
Дверь спальни распахнулась.
– Кэтрин!
Кэт испуганно подскочила на кровати. Круг тусклого света заплясал по стенам.
– Что?
Ее мать пронзительно завизжала, но это был крик радости.
– О, какое счастье! Кабриолет, она здесь! Живая и здоровая!
Завывая, маркиза вихрем пронеслась по комнате и (задержавшись, чтобы поправить лампу на ночном столике) упала на кровать рядом с Кэтрин и чуть не задушила ее в объятиях. Кэтрин вздрогнула, сообразив, что матушка плачет.
– Мы так волновались!
– Из-за чего? – Кэт попыталась освободиться. – Я ушла с бала пораньше и поехала прямо домой. Не думала, что тебя это так огорчит. Я неважно себя почувствовала, вот и…
– Нет, нет, дорогая, дело совсем не в этом, просто… – Маркиза снова разразилась рыданиями. Между тем показался отец Кэт, прижимая руку к сердцу. На его лице было написано облегчение.
– Что происходит? – спросила Кэтрин, увидев в дверях Мэри-Энн. – Что стряслось?
– Мы не знали, где ты, – сквозь слезы проговорила ее мать, – а там… а там…
– Замок подвергся нападению, – мрачно сказал отец.
Кэтрин вгляделась в его лицо, пытаясь понять, не шутит ли он.
– Нападению?
– Не просто нападению! – маркиза снова обняла Кэтрин. – Там был Бармаглот!
Ее глаза едва не вылезали из орбит.
– Он напал на замок, – устало объяснил отец, выглядевший совершенно измотанным. – Разбил окно и унес в когтях двух придворных прямо из бального зала. Он улетел с ними…
Кэтрин прижала руки к лицу. Для нее Бармаглот всегда был существом, живущим только в легендах и кошмарных снах, о котором рассказывали сказки у очага, чтобы пугать непослушных детей. Говорили, что это чудовище живет в непроходимых дебрях Глущобы, далеко отсюда, в Королевстве Шахмат.
Насколько было известно Кэт, в Червонное королевство Бармаглоты не совали носа с незапамятных времен. О том, как много веков назад на них охотились великие рыцари, сложены легенды. Последнего Бармаглота героически сразил король легендарным Бурлатным мечом.
– Он был та-такой огромный, – заикаясь, тараторила мать, – и ужасный! А я не знала, где ты!
И она снова забилась в рыданиях.
– Все хорошо, мамочка! – Кэт крепко ее обняла, – Я всю ночь была дома.
– И, как я вижу, продолжаешь видеть сны, – заметил маркиз.
Оттолкнув Кэт, мать выпрямилась и уставилась на колючий розовый куст.
– Только не это. Снова? И о чем ты только думаешь, Кэтрин?
Кэт вздохнула.
– Простите меня. Я сама не знаю, откуда они берутся.
Откинувшись назад, мать вытерла слезы, еще блестевшие в глазах.
– Ну что это такое, Кэтрин. Если уж видишь сны, так постарайся хотя бы увидеть что-нибудь полезное.
Кэт мяла одеяло руками.
– А что? Зато у нас будет свежая розовая вода, а может, я испеку розовые пирожные.
– Нет, нет, нет. Говоря о полезном, я вовсе не имею в виду то, с чем ты печешь или готовишь. Я имею в виду полезное. Вроде короны!
– Короны?
Маркиза толстыми пальцами прикрыла лицо.
– Эта кошмарная ночь совсем выбила меня из колеи. О, мои несчастные нервы! Сперва является этот гадкий Чеширский Кот, и как раз в тот момент, когда Король собрался сделать объявление! Потом ты бесследно исчезаешь неведомо куда, потом Бармаглот… – Она вздрогнула всем телом. – А теперь изволите видеть – розовый куст растет у меня посреди дома, как будто так и надо. Ну в самом деле, Кэтрин!
– Я не спорю, мама, но корона, по-моему, мало на что годится. Просто сидит у кого-то на голове и все, совсем никчемная штука. А, ну еще она, правда, блестит.
– Соберись, дитя. Ты что, совсем не понимаешь? Сегодня вечером Король собирался просить твоей руки и сердца!
Мэри-Энн ахнула, а Кэтрин показалось, что ее собственное притворное удивление получилось невыразительным.
– Да что вы, какая-то нелепица, – сказала она, хихикнув. – Король? Быть этого не может!
Маркиз осторожно покашлял, выразительно глядя на супругу, но она замахала на него руками.
– Да, да, все в порядке, милый, – прощебетала она. – Иди в постельку. А нам нужно пооткровенничать с глазу на глаз – то-се, дочки-матери, сам понимаешь.
Отец, кажется, был благодарен за то, что его отсылают прочь. Он наклонился, чтобы поцеловать дочь в лоб, и Кэтрин заметила темные круги у него под глазами.
– Я так рад, что с тобой ничего не случилось.
– Спокойной ночи, папочка.
Мэри-Энн присела в реверансе, прощаясь с маркизом, а потом обернулась к Кэт, восторженно улыбаясь.
– Может, я… принесу вам чаю? – спросила она. – Чтобы успокоить нервы.
