– Я и сама начинаю уже сомневаться, – вырвалось у нее.
– Уедем отсюда, – принялась упрашивать Мэри-Энн, ободренная признанием Кэтрин. – Купим тыквы на рынке, как все делают. Там, наверное, еще и дешевле выйдет. А еще лучше – вообще не готовить десерт из тыквы. Чем хуже, например персики? Уж их-то все обожают.
– Сейчас как раз сезон тыкв, а сезонные десерты всегда популярны. А про сахарные тыквы сэра Питера говорят, что они самые сладкие во всем Королевстве.
– Ну… а почему бы не смородина? Сейчас ведь и сезон смородины! Или яблоки? Да вашей яблочной шарлотке нет равных!
Кэтрин пожевала губу.
– Да, моя шарлотка хороша, – кивнула она. Вздохнула. А потом упрямо мотнула головой. – Что за глупости! Мы здесь, и рецепт уже выбран – с какой же стати отступать? Он ведь фермер, правда? А значит, будет рад заработать.
– Вы уверены? Все это выглядит ужасно негостеприимно. – Мэри-Энн показала глазами на жутковатые тыквы, торчащие на кольях. – Ох, надо было обратиться за советом к опытному торговцу.
– Очень жаль, что ты заранее так настроена. Идем же, мы вмиг покончим с этим делом, колибри не успеет крылышком махнуть. – С этими словами Кэт сделала шажок в сторону ворот. С северной стороны был виден маленький домик: над трубой вился дымок, а в окно было видно, как пляшет огонь в очаге. – Очевидно, хозяева дома.
Она толкнула створку ворот, и та открылась с недовольным скрипом.
– Ну, хорошо, – едва слышно пробормотала Мэри-Энн. – Погодите минуточку, я только надену капор.
И она побежала к карете.
Сцепив до хруста пальцы, Кэтрин ступила на тропинку, тянувшуюся вдоль тыквенного поля. Она чувствовала запахи растений и недавно взрыхленной земли, но еще тут неприятно пахло то ли плесенью, то ли гнилью. Кэт сморщилась. Трудно было представить, что эта земля может родить что-то хорошее – но ничего не попишешь, все вокруг только и говорили, что о знаменитых тыквах сэра Питера.
Так часто бывает: лучшая выпечка начинается с не совсем обычных ингредиентов. А она просто обязана победить в этом состязании.
– У меня такое чувство, как будто мы вторглись сюда без разрешения, – дрожащим голосом сказала Мэри-Энн, закрывая за собой ворота.
Кэт повернулась к ней, чтобы ответить, но осеклась. Она никогда не видела у Мэри-Энн этого капора. Скромный, но необыкновенно милый, из крахмального синего муслина, который очень шел к ее глазам. Желтые, как подсолнух, ленты были завязаны под подбородком.
– У тебя новый капор.
– Да, я вчера его купила. В «Прекрасной мастерской Шляпника», – Мэри-Энн разгладила ленты.
Кэт не поверила ушам.
– Не может быть! – воскликнула она, пытаясь представить себе, как Мэри-Энн бродит по лавке, где она пила чай, стояла на столе и замирала от ужаса во время нападения чудовища.
– Отчего же? – озорно улыбнулась Мэри-Энн. – Я просто не могла не заглянуть туда, наслушавшись про ваше чаепитие. К тому же, никаких ваших секретов я не выдала. Сейчас в городе только и разговоров, что о новом и удивительном магазине шляпок. Вот уж правда, этот мастер знает, как завлечь покупателей. Что скажете?
– Капор… очень миленький, – сказала Кэт. – И ты в нем очень милая.
Мэри-Энн скромно потупилась.
– Это, конечно, не самая изысканная шляпка из того, что было на витрине… Но мне показалось, что этот капор сшит как будто специально для меня. Когда я его надеваю, то чувствую себя почти…
Она надолго замолчала. Слишком надолго.
– И как же ты себя чувствуешь? – спросила Кэт.
Мэри-Энн отвернулась.
– Почти взбалмошной, – выдавила она.
Кэтрин не сразу поняла, что ее подруга покраснела от смущения.
Мэри-Энн никогда не краснела.
– Взбалмошной, – повторила Кэт.
– Глупо, конечно, я знаю. Но вы все время видите эти сны о розах и лимонных деревцах, у Маркиза такая богатая фантазия, он постоянно рассказывает фантастические истории, даже Чеширский Кот и тот становится сам не свой, если речь заходит о тунце и сметане. Ну, а у меня жизнь такая размеренная, только цифры и логика, прибыль и убыток. Практично, безопасно. Вот я и подумала, хорошо бы позволить себе… помечтать. Разок. – Ее пальцы теребили желтую ленту на груди. – В этой шляпке мне кажется, что это возможно…
– Да! – с воодушевлением продолжала Мэри-Энн, – Сегодня утром меня уже посетила фантазия – я вообразила, будто самостоятельно сбалансировала сальдо и спасла королевскую казну. И все Королевство чествовало меня, как героиню.
Кэт слушала ее в полном недоумении.
– Ты балансировала – как канатоходцы в цирке? Да еще и сделала сальто? Но как это могло спасти казну?
– Неважно… Здесь важна героическая часть. За всю жизнь я ни разу не представляла, что могу быть кем-то кроме самой себя – обыкновенной простой служанки.
– О, Мэри-Энн! – Кэтрин потянула подругу за руку и обняла ее. – Я и понятия не имела, о чем ты думаешь. И с радостью разделила бы с тобой мои сны и мечты, если бы только могла…
– Знаю, Кэт. И вы это делаете. Вы ведь делитесь со мной самой важной мечтой… нашей мечтой.
Кэт улыбнулась.
– Да, сейчас мы стоим на пороге ее осуществления. Тыквы, состязание по выпечке и двадцать золотых монет! Мне не обойтись без блестящего делового партнера – ты и только ты решишь, как правильно распорядиться этими деньгами. Сама я наверняка наделала бы ужасных ошибок.
– Конечно, наделали бы, – без намека на снисходительность подтвердила Мэри-Энн. – Но не бойтесь. Капор капором, но математику он, кажется, у меня из головы не выбил.
– Хорошо. Так пойдем и выберем самые лучшие тыквы. За мной!
Девушки, подобрав юбки, осторожно направились к домику, выбирая, куда поставить ногу. Башмачки чавкали по жидкой, чуть ли не по щиколотку, грязи. Справа тянулся забор – точнее, то, что когда-то было забором, а теперь превратилось в ряд неровных полусгнивших досок со следами облупленной краски. За ним, в стороне от большого поля, находилась делянка, на которой, кажется, были видны следы недавнего пожара. Оттуда сильно тянуло дымом. Обугленные ветки были свалены в кучу вместе с почерневшими головешками, в которых с трудом угадывались тыквы. Там, где пламя лизало доски забора, краска пошла пузырями. Выглядела делянка заброшенной.
Грязная тропка свернула к дорожке пошире, заросшей сорняками. Отсюда до домика было уже рукой подать. В мертвенной тишине раздавались только их шаги по гравию.
Кэт, нацепив на лицо дружелюбную улыбку, постучала в дверь. Они подождали, прижимаясь друг к дружке, чтобы согреться, но в доме было тихо, только потрескивали дрова в очаге. Кэтрин снова постучала, погромче, но и на сей раз ответом ей была тишина.
После третьей попытки она начала сомневаться, что Питер Питер и его жена вообще дома. Отойдя от крыльца, она хотела заглянуть в окно, но не тут-то было – сквозь заросли тыквенных стеблей ничего не было видно.
