Схватив лежавший на кучерском месте шутовской жезл Джокер, пошел впереди, неся жезл высоко перед собой. Не он успел подойти к входу, как с неба кругами спустился черный ворон и сел на шутовской жезл, как на насест. Джокер не сбавил шаг, но Ворон повернул голову, чтобы посмотреть на Кэт черными пустыми глазами. Наклонившись к уху Джокера, он что-то ему сказал, но Кэт не расслышала. В ответ Джокер резко помотал головой.
Кэтрин поймала себя на том, что не сводит с него глаз. Ей было очень трудно не смотреть на него взгляд после того, как они покинули Черепашью Бухту.
Если Джокер и взглянул на нее хоть разок, она этого не заметила.
Король, как всегда ничего не замечая, подставил ей согнутую в локте руку, и Кэт оперлась на нее, стараясь скрыть разочарование. Мэри-Энн семенила следом, ойкая и извиняясь перед придворными, на которых наступала.
В фойе было тесно, гости прогуливались, ожидая, когда их пригласят занять места. Джокер с Вороном смешались с толпой, а Кэтрин, идущую под руку с Королем, все встречали поклонами, реверансами и такими бурными поздравлениям, как будто они уже обручились. Кэтрин старательно показывала недоумение, слыша пожелания счастья, и получала недоуменные взгляды в ответ, но скоро стало ясно, что она проигрывает эту битву. После заявления Короля на Черепашьем празднике все Червонное Королевство поверило, что все уже решено. Разве могла она разубедить кого-то сейчас, прогуливаясь по театру под ручку с Королем.
За одну ночь жизнь Кэтрин превратилась в водоворот, утягивающий ее все глубже.
Они раскланялись с Маргарет Дроздобород (та держалась надменно и не выказывала восторга от того, что Кэтрин теперь любимица Короля) и с Герцогом, который пытался скрыть, что завидует романтическим успехам монарха. Кэт с огорчением поняла, что, уйдя с головой в свои сердечные переживания, совсем забыла о Герцоге. А ведь он так просил помочь ему завоевать симпатию Маргарет. Впрочем, сейчас Кэт ничего не приходило в голову кроме одного: надо бы встряхнуть как следует обоих и строго-настрого приказать покончить с гордыней и скованностью, пока не поздно.
Вдруг чья-то рука, вцепившись в запястье Кэт, оторвала ее от Короля. Повернувшись, она с удивлением увидела перед собой изможденное лицо леди Питер. Хватка у этой тщедушной особы оказалась удивительно крепкой. Гепонятно было, откуда в ней столько силы.
– У вас есть еще? – быстро спросила леди Питер прежде, чем Кэтрин успела поздороваться. Говорила она шепотом, но это был такой громкий шепот, что он больше походил на крик.
Кэт подалась вперед, решив, что неправильно расслышала.
– Еще?.. О чем вы?
Леди Питер закивала, тараща на Кэт красные воспаленные глаза. Торопливо оглядевшись, она подтянула Кэт еще ближе к себе. Кэт видела прямо перед собой покрытые желтым налетом зубы, заострившиеся скулы. На верхней губе у леди Питер выступили капельки пота.
– Ответьте мне! – умоляла леди Питер. – Скажите, что у вас есть еще хоть немножко! Я заплачу любую цену, мне бы только кусочек… – Голос у нее задрожал. – То есть, денег-то у меня маловато, но я могу отплатить по-другому, оказать услугу или…
– Леди Питер, прошу вас. Я не понимаю, о чем вы говорите.
– О пироге.
Кэтрин невольно ахнула.
– Простите?
Раздраженно кривя губы, леди Питер начала рыться в карманах платья. Кэт вспомнила, что в этом же муслиновое платье она была и на черно-белом балу у Короля. По сравнению с туалетами других дам оно казалось сущим убожеством, но Кэт пришло в голову, что это, возможно, лучший наряд леди Питер.
От этой мысли Кэт ощутила острую жалость к бедняжке и задумалась, не оскорбит ли она ее, если предложит кое-что из своего гардероба. У нее-то нарядов полным-полно, правда, их придется сильно ушивать. К тому же, обидчивый сэр Питер может превратно истолковать ее намерения…
Тут Кэтрин сбилась с мысли, потому что леди Питер вытащила из кармана руку, в которой сжимала измятую полотняную салфетку. Она отвернула уголки, и в середине салфетки обнаружились остатки пирога – пряного тыквенного пирога. Кусок раскрошился и перемешался с глазурью, и слипся комок.
Несколько крошек чуть не упали с края салфетки, но леди Питер, изогнувшись, успела подставить рот.
Трясясь всем телом и бросая на Кэт умоляющие взгляды, она снова бережно завернула салфетку и сунула в карман.
– Я забрала все, что не успели доесть на празднике, но остался только этот кусочек. У вас же должно было что-нибудь остаться. Не томите меня, скажите, что у вас еще есть хоть немного.
Кэт покачала головой.
– Нет… Нет, извините. Я испекла только один пирог.
Она не стала упоминать о репетиции, тот первый пирог они с Мэри-Энн прикончили очень быстро.
Лицо у леди Питер исказилось. Но на нем появилось не огорчение, а жуткая злобная гримаса. Она снова схватила Кэт, теперь уже за обе руки.
– Но тыква! Где вы взяли тыкву?!
Кэт приоткрыла рот. Она колебалась.
Признаваться, что она совершила кражу, нельзя. Тем более, когда говоришь с женой хозяина украденной тыквы.
– Умоляю! – завизжала леди Питер и так стиснула запястья Кэт, что та подумала, что у нее останутся синяки. – Иначе я умру! Пожалуйста…
Она умирает? Вид у нее и в самом деле нездоровый.
Кэт промямлила.
– Она с вашего… вернее, с тыквенного участка вашего супруга. Мне жаль, что так вышло. Не нужно было ее брать, но участок казался заброшенным, вот я и…
– Врешь!
– Ой! – Кэт вырвала руки, с ужасом заметив, что леди Питер до крови расцарапала их ногтями. Она тут же перестала жалеть ее и в испуге попятилась.
– Он все их уничтожил! – продолжала леди Питер. Вспышка прошла, она побледнела больше прежнего и снова казалась совсем больной. – Сжег, все до единой. Он не понимает, что они мне нужны, необходимы…
Над ними нависла тень, и Кэт с облегчением увидела сэра Питера. Схватив за руку жену, он, жутко скалясь, обратился к Кэт.
– Что тут такое?
– Ничего, – поспешно ответила леди Питер, мигом превратившись в робкую, трепещущую девушку, какой Кэт запомнила ее на балу. – Просто пытаемся познакомиться поближе…
– Не надоедай леди Пинкертон. Она считает, что мы ей не ровня, – прогрохотал сэр Питер. Кэт подумала, что это несправедливо, хотя восхищения эта парочка у нее и правда не вызывала. – Представление начинается.
Леди Питер даже не пискнула, когда муж потащил ее за собой, но взглядом искала Кэт. Этот взгляд просил. Умолял.
Когда они скрылись, у Кэт вырвался вздох облегчения. Потирая запястья, она порадовалась, что царапины неглубокие, хотя они все равно почему-то невыносимо болели.
Некоторое время Кэт растерянно глядела перед собой, не понимая, где она и как здесь очутилась. Она заметила Короля, оживленно болтавшего с вдовствующей Графиней Раздватрикс – Король поднялся на ступеньку, чтобы сравняться ростом со старой дамой (и это при ее-то согбенной спине).
