Кэт шагнула ближе, вглядываясь в рисунки. Улитка. Удочка. Веточка укропа. Уздечка. Утка. Умывальники, удоды и уховертки.
– Видите нашу новую работу? – сказала Элси-Лисичка, показывая на рисунки, и Кэт заметила, что девочка засунула себе за ухо черное Вороново перо, с которого ей на шею капали чернила. Пальцы у нее тоже были перепачканы чернилами – впрочем, подумала Кэт, вряд ли они и до этого были чистыми.
Кэтрин приблизилась к стене, куда звала ее Элси – и кровь отхлынула у нее от лица.
Рисунок изображал двоих. Один человек стоял на земле в черной луже, которая, видимо, изображала кровь. Голова у него была отделена от тела. Рядом на земле валялся трехрогий колпак.
Второй человек стоял поодаль – огромного роста, в облачении палача, скрывающем лицо. В руке он держал окровавленный топор.
В голове Кэт молнией вспыхнуло воспоминание. Это был та же зловещая тень, что явилась перед ней в королевском саду, в ночь первой встречи с Джокером. Тень, которую отбрасывал Ворон.
Кэт отшатнулась, зажимая рот рукой. «Почему?» – только и сумела выговорить она, понимая в то же время, что Джокер цел и стоит рядом с ней, а Ворон – его друг и ни за что не причинит ему вреда. Или она и раньше об этом знала? Рисунок был таким подробным, что заронил зерно сомнения в ее душу.
– Почему вы нарисовали такой ужас?
– Кэт… – голос Джокера звучал непривычно сдавленно. Он смотрел не на этот рисунок, Кэт проследила за его взглядом и увидела…
Себя. Сидящую на троне в короне Червонной Королевы на голове и со скипетром в правой руке. Выражение лица у нее на рисунке было холодным, как лед.
У Кэт пересохло во рту.
– Что это?
– Это… это ты, – сказал он.
Она замотала головой.
– Это же просто картинки. Ужасные рисунки.
Под этим рисунком был еще один – со Шляп Ником. Он сидел за длинным столом, уставленным битыми чашками и треснутыми тарелками. Но стулья вокруг него были пусты – ни друзей, ни музыки, ни смеха. Волосы Шляп Ника были взлохмачены, шляпа сбилась набок, под глазами были нарисованы черные круги. Он улыбался безумной улыбкой.
– Зачем вы нам это показываете? – зарокотал Джокер, сжимая кулаки.
Лисичка сложила ручки и продекламировала.
УБИТЬ придется одному. УБИТЫЙ головы лишится.
Та будет УПРАВЛЯТЬ страной,
а тот с УМОМ навек простится.
– Последнее – это обо мне, – сказал Шляп Ник. Он снял цилиндр и теребил в руках ленту. Кэт могла поклясться, что он и не взглянул на стену. – Всегда одна и та же судьба, одно и то же предостережение. Но, как видите, я пока еще не сошел с ума.
Он как будто хотел убедить себя и всех, что эти рисунки – просто безобидная шутка. Кэт хотелось поверить, но Шляп Ник явно был взволнован сильнее, чем хотел показать.
Мы покидаем Червонное Королевство, напомнила себе Кэт.
А раз они уходят, она никак не сможет стать Червонной Королевой.
Возможно, ей и суждено стать правительницей – ведь Джокер прочит ее в новые Белые Королевы. Вероятно, Сестры имели в виду именно это.
Однако корона на рисунке была увенчана сердцем, и не было никаких сомнений в том, какой королеве она принадлежит.
– Ваше будущее написано на камне, но не высечено в нем.
Кэтрин, вздрогнув, обернулась. Элси-Енот стояла на расстоянии вытянутой руки, в бесстрастной маске, и пустыми глазами глядела на нее. Кэт не слышала, как она подошла.
– Эти рисунки – это ведь просто каракули, правда? – с надеждой спросила Кэт.
– Они говорят правду, – ответил Енот, – Но только одну из многих.
– Много, много, множество, – печально пропела Тилли-Сова тоненьким голоском. – Эники-беники ели вареники.
– Выбери дверь, любую дверь, – продолжала Элси, – Все они ведут к этой правде. Это судьба, а судьбы не избежать.
Кэтрин покачала головой.
– Если все они ведут к одному, тогда как мы можем этого избежать?
Тилли захихикала.
– Время не может пойти за тобой туда, значит, не сможет и пойти за тобой обратно. Говоря еще проще, не входи в дверь.
Все Три Сестрички принялись хохотать пронзительно и визгливо. Кэт их смех показался отвратительным.
– Отлично, мы не станем входить ни в какие двери, – заговорил Шляп Ник. – Нам можно идти?
– Терпение, терпение, – сказала Элси.
– Не теряйте головы, – сказала Тилли.
Они переглянулись и захихикали.
– Мы рисовали и твою прабабушку, давно-давно, – сказала Элси-Енот, двигаясь ближе к пышной юбке Кэтрин. – Первую Фальшивую Черепашью Маркизу. Хочешь ее увидеть?
– Ты хотела сказать, Маркизу Черепашьей Бухты, – поправила Кэт, и помотала головой. Но все равно пошла за Лэйси и увидела на рисунке красивую девушку в окружении черепах и омаров. Ее пра-пра-пра… прабабушка, очень похожая на свой портрет, который висел в библиотеке ее отца.
Сколько же лет этим девочкам? Сколько времени они уже здесь, рисуют будущее на букву «У»?
– У нас еще есть минутка, – сказала Тилли. Сестры подошли к ней ближе, втроем окружили Кэт и смотрели на нее. – Пожалуйста, расскажи нам историю.
Кэт растерялась.
– Из меня плохая рассказчица. Я не умею так хорошо рассказывать как мой папа или бабушка, или… простите меня. Вам не понравится.
– Тогда мы тебе расскажем, – ответила Тилли.
Элси сделала реверанс.
– Подарок, который ты возьмешь с собой в Зазеркалье.
– Другая правда, которую мы видели, – прибавила Лэйси.
И она начали читать считалочку, подвывая, как три куклы-марионетки.
Питер Питер жениться решил,
Женой обзавелся, а дом не купил.
В тыкву жену поселил он тогда:
Очень удобно – и дом, и еда.
Питер Питер зверька приютил,
Но прокормить его не было сил.
Милашку-служанку позвал он в свой дом —
Не знает никто, что с ней сталось потом.
Когда девочки закончили, Кэт и Джокер вежливо похлопали им, но Кэт стихи встревожили. Она никогда раньше не слышала этой считалки, и от одного воспоминания о сэре Питере ее замутило.
Кэт посмотрела на Шляп Ника, который продолжал то крутить в руках цилиндр, то прижимать его к груди. Он постукивал по полям шляпы пальцами, не в силах скрыть нетерпение. Интересно, подумала Кэт, всегда ли так бывает, когда он хочет перейти на другую сторону Зеркала. Мог бы потратить еще пять минут, чтобы посмотреть их рисунки, послушать истории и похвалить – немного подыграть девочкам и подладиться под них, как он умеет.
