Кэмпион бросился вслед за ним через скользкую мостовую и прямо с улицы попал в небольшое открытое пространство посреди невероятного скопления коробок, бутылок, ящиков и банок, груды которых почти достигали потолка. Здесь имелся прилавок и даже окошко кассы, но выглядели они лишь узкой прогалиной в нагромождении товара. За углублением справа скрывалась, видимо, провизорская, а туннель рядом вел в какие-то другие внутренние помещения загадочного назначения.
Лагга нигде не было, как и никого другого, но стоило шагам Кэмпиона застучать по истертому линолеуму, ошеломленное лицо Чарли Льюка показалось поверх баррикады из коробок, загораживавшей вход в провизорскую. Шляпы на нем не было, а короткие и жесткие черные волосы выглядели взъерошенными, будто он намеренно в ярости растрепал их руками.
– Это уже ни в какие ворота не лезет, – сказал он. – Есть тут хоть какой-то смысл, сэр?
Мистер Кэмпион принюхался. И среди тысяч чуть заметных запахов, заполнявших тесную комнату, отчетливо различил один – резкий, вызывавший тревогу и сразу впившийся ему в ноздри.
– Пока не понимаю, о чем вы. Я только что вошел, – произнес он. – Такое ощущение, что вы разбили пузырек с эссенцией миндаля.
Льюк пытался немного прийти в себя. Он казался сбитым с толку, а в глазах застыло выражение недоумения.
– Я сам во всем виноват на сей раз. Меня расстрелять мало! Повесить или расстрелять, чтоб мне пусто было! Господи, да вы посмотрите на него.
Кэмпион заглянул в нишу. Там виднелись две неестественно вытянутые ноги, затянутые в чересчур узкие полосатые брюки.
– Аптекарь?
– Папаша Уайльд, – хрипло ответил дивизионный инспектор. – А ведь я даже не допрашивал его. То есть не прибегал к тому, что вы обычно именуете допросом. Только собирался приступить. Он стоял за прилавком. Потом так искоса посмотрел на меня… – Инспектор и сам скосил выпученные глаза, изобразив на лице безнадежный и нескрываемый ужас. – А затем рванулся к этому месту. Он всегда передвигался быстро, как твой воробей. «Одну минуточку, мистер Льюк, – сказал он своим обычным писклявым голоском. – Одну минуточку, мистер Льюк». А когда я повернулся к нему и посмотрел без малейшей злости или подозрительности, он что-то сунул себе в рот, и вот… О, боже мой!
– Синильная кислота. – Кэмпион невольно подался назад. – На вашем месте я бы поскорее выбрался из того угла. Это очень сильное вещество, а здесь и так почти нечем дышать. Не торчите там, ради всего святого! Вы были один?
– Нет, хвала Всевышнему! У меня есть свидетель. – Льюк протиснулся сквозь узкий туннель в основное помещение аптеки. Он побледнел и понурился и продолжал нервно звенеть монетами в кармане брюк. – Ваш Лагг тоже где-то здесь. Мы прибыли вместе. Я встретил его на углу, как и условились. Мне пришлось принять участие в предварительном расследовании по делу Эдварда, после того как мы покинули «Герб». Чистейшая формальность. Слушания снова отложены на двадцать один день. Но мое присутствие считалось необходимым.
– Белла Масгрейв уехала отсюда на грузовике примерно полтора часа назад, – сообщил Кэмпион.
– Значит, вы уже виделись с Лаггом?
– Нет. Зато видел ее.
– Вот как. – Льюк с любопытством посмотрел на него. – Он тоже ее видел. Я приставил его наблюдать за аптекой. А потом, как дурак, решил лично заняться папашей Уайльдом. Лагг должен был ждать меня перед театром «Феспис». И сразу после четырех часов заметил, как подъехал грузовик и в него погрузили большой ящик – очень тяжелый, потому что папаше пришлось даже помочь тем мужчинам с погрузкой.
– Мужчинам?
– Да, их было двое. Оба сидели в кабине грузовика. Ничего необычного вроде бы. Аптекари ведь сдают пустую посуду, как и пивовары или виноторговцы.
– Лагг разглядел их?
– Не думаю, что достаточно хорошо, чтобы узнать. По крайней мере, мне не сказал, кто они такие. Сначала он ни в чем их не заподозрил, но как только ящик погрузили, из аптеки вышла немолодая женщина и забралась в кузов. Лагг весь аж возбудился, так хотел с ней поговорить, но они умчались в одну секунду. Номер, конечно, записали, но он наверняка фальшивый.
Мистер Кэмпион кивнул:
– Я тоже так считаю. Сам его запомнил, но это скорее всего фиктивный номер. Лагг вам что-нибудь рассказал о форме ящика?
– Нет. Ничего. – Льюка явно одолевали другие заботы. – На сей раз я послал за полицейским врачом. И как только я мог допустить его смерть? Надо же дать такую промашку!
Кэмпион достал портсигар.
– Мой дорогой друг, аптекарь едва ли смог бы рассказать вам нечто более важное, чем то, что он сделал, – успокоил он инспектора. – Его поступок красноречивее любых слов. Но вы-то сами помните, что успели сказать ему? Мне нужна точная цитата.
– Я не успел сказать много. Я вошел. Лагг за мной следом. – Он рассеянным жестом нарисовал в воздухе подобие воздушного шара. – «Привет, папаша, – сказал я. – Что это у вас за новая подружка? Вы хотя бы имеете представление, кто она такая?» «Какая такая подружка, мистер Льюк? – спрашивает он. – У меня уже лет тридцать нет никакой подружки. Человек моего возраста и моей профессии через некоторое время вырабатывает скептический взгляд на женщин, и это неоспоримый факт». – Инспектор усмехнулся: – Он часто использовал этот оборот – «неоспоримый факт». Нечто вроде позывного для этого старого хмыря. «Бросьте, папаша. Это же Белла – известная плакальщица, разве нет?» Он вдруг прекратил свое занятие, то есть перестал растапливать на небольшой горелке сургуч для печатей, и посмотрел на меня поверх своих очков. «Я вас не понимаю», – заявил он. «Не нужно юлить, – чуть надавил на него я. – Мы с вами уже не парочка юнцов. Я имею в виду Масгрейв – мастерицу по части траура. Не валяйте дурака, папаша. Она только что уехала от вас с большим ящиком». – «С каким ящиком?» – «Это уже чересчур, папаша. Не надо пытаться обвести меня вокруг пальца, – продолжил я. – Что она натворила? Вы расстались? Она бросила вас ради Джаса Боуэлса?»
Он в лицах изображал сцену по мере того, как она вспоминалась ему, и, как всегда, делал это похоже, пусть его актерство и выглядело сейчас немного пугающе.
– Тут я заметил, как он начал дрожать, – продолжил Льюк, – и я еще гадал, отчего он так взволновался, но не придал этому значения.
Он провел ладонью сначала по лицу и по волосам. Жест мог означать, что Льюку хочется стереть из памяти случившееся, голос у него стал совсем жалким.
– Я ему сказал: «Не отрицайте знакомства с дамочкой, приятель. Мы видели и ее саму, и маленькую черную сумочку». Одному богу известно, зачем я еще и про сумочку приплел. Просто Лагг рассказал мне про нее, пока мы шли к аптеке. И именно она стала решающим фактором. После этого он посмотрел на меня испуганно, как я уже вам докладывал, а потом заладил свое: «Одну минуточку, мистер Льюк». И пошел в ту нишу. За нагромождением коробок с лекарствами мне была видна лишь его голова. Но я заметил, как он сунул какую-то гадость в рот, вот только даже тогда не врубился, что происходит. Понимаете, не было никаких причин тревожиться. И тут он издал крик, как фазан, и рухнул прямо посреди своих бутылок, пока я стоял каменным изваянием и смотрел на него с открытым от удивления ртом.
