На груженой повозке, запряженной далеко не лучшими скакунами, сильно не разгонишься. Зато можно ехать дольше, до самой темноты, а провиант закупать по дороге.
Скрипя колесами, телега уверенно катила вперед, оставляя за собой в пыли прямые линии следов с отпечатками подков посредине. Понукать лошадей не было смысла: они не выдержат быстрого темпа. Покупать других Толлеус не планировал – хорошие скакуны дорого стоят. И все же старику, сидящему сзади, казалось, что едут они слишком медленно. Проводив печальным взглядом ворону, которая в несколько энергичных взмахов крыльями обогнала путников, он грустно вздохнул. Чародей из видений умел летать. Он был быстр и свободен, как ветер. А старик навсегда прикован к земле, как гад ползучий.
– А ты почему при бабке? – хрипло бросил Толлеус в спину юному вознице и потянулся за флягой, чтобы промочить горло. Сделав несколько шумных глотков, он продолжил расспросы молчаливой спины: – Родители-то где? Живы?
Оболиус, насупившись, повернулся:
– Мамка пьет. А кто папка, неведомо… Так что, почитай, сирота. – Парень отвернулся с явным намерением прекратить беседу.
Толлеус развел руками, мол, дело житейское, бывает. Все же он твердо решил побольше узнать о своем спутнике, которого подкинула ему судьба в образе сварливой трактирщицы.
– Сабана тебя не очень-то жалует. Отчего не сбежал?
Парень поерзал на лавке и неохотно ответил:
– Отчего не жалует? Жалует… Воспитать хочет по-своему. А сбегать-то куда? Милостыню просить?
Толлеус пожевал губами, видя резон в таких словах. Наконец он нашелся с ответом:
– Ты же вроде как к делу приученный, пошел бы в подмастерья. Что вообще делать-то умеешь?
Оболиус немного расслабился, когда вопросы ушли от неприятной темы.
– Да всякое. В поле с взрослыми могу, за скотиной ходить, в кузне помогал, на рынке стоял…
– Ты, наверное, с такими способностями можешь и кашеварить, и чародействовать? – пряча улыбку, спросил искусник.
Однако рыжий пройдоха и бровью не повел, а серьезно ответил:
– Не, готовкой бабка занимается. Да и не мужское это дело. А в ученики к чародеям – это много денег надо. Один предлагал. Сказал, у меня есть способности.
Искусник с новым интересом уставился на помощника. Какие способности рассмотрел неведомый чародей, непонятно. Но только аура совершенно не развита, слой маны тонюсенький. Увидев недоверчивое лицо старика, Оболиус с детским задором принялся защищаться:
– Правда! Я конструкты вижу! Честное слово!
Толлеус в раздумье склонил голову набок. Если парень и правда без всякого обучения и специальной подготовки умеет пользоваться истинным зрением, то это дорогого стоит. Обычно ведь как? Эмиссары из Академии набирают группу потенциальных учеников из тех, у кого аура посильнее да маны побольше. И пытаются научить видеть ауру и плетения. Проходит больше года занятий, прежде чем появляется результат и становится ясно, может ребенок стать искусником или нет. Причем в Кордосе это государственное дело: специальные люди регулярно посещают все города в поисках перспективных ребятишек, за обучение денег не берут, даже кормят потенциальных учеников бесплатно. В Оробосе же все пущено на самотек.
– Какая глупость, – пробурчал старик в ответ на свои мысли.
Оболиус, расслышав слова старика, вмиг раскраснелся и сжал кулаки:
– У вас, например, уши огромные приделаны!
Кордосец улыбнулся: то, что парень принял за приделанные уши, на деле было особым плетением в виде двух больших воронок, которое улучшало слух. Толлеус давно уже его купил и с удовольствием использовал, успев немного усовершенствовать. Теперь, накачивая больше маны, стало возможно менять размер этих «ушей», влияя на их чувствительность. На самом деле не такая простая задача, как может показаться: наверчено в этом плетении много, причем непонятного, даже водяное плетение зачем-то использовалось.
Оболиус тем временем продолжал болтать, тыкая пальцем в шестинога:
– Смотрите! Вот отсюда сюда идет линия, и еще вот тут одна, и вот тут! – Пацан стал водить пальцем по силовым нитям, приводящим в движение ноги Паука. Приободренный кивками искусника, помощник разулыбался и неожиданно сам подступился с расспросами: – Господин, а почему у вас голем такой чудной?
– Какой такой «чудной»? – не понял старик.
– Ну такой… – замялся недоросль. – Лапы во все стороны и на человека ничуть не похож!
– А что, ты и в големах разбираешься? – засомневался Толлеус. – Много ты их видел-то вообще? Разве они все как люди?
Оболиус надулся, но все же ответил, глядя в землю:
– Может, и не видел. Но только все говорят, что големы на людей похожи.
– Да кто говорит-то?
– Да все!
Искусник усмехнулся. Несмотря на то что чародейство в Оробосе цветет пышным цветом, местные жители в большинстве своем, так же как и он, ветеран войны, с чародейскими истуканами в жизни не сталкивались. Он-то хотя бы в своих видениях посмотрел на големов. Но в самом деле все они были о двух руках, о двух ногах, с головой…
– Форма такая, чтобы устойчивей было. К тому же когда лап много, быстрее получается, да и в грязи не застрянет, – наконец ответил старик на давно заданный вопрос.
Оболиус с новым интересом оглядел искусную конструкцию.
– А брюхо зачем такое большое? – ткнул он пальцем в бадью.
– Чтобы я туда влез и мне не тесно было… Куда прешь, левее бери! – рявкнул Толлеус, попутно стукнув посохом парня по спине. Оболтус отвлекся от управления и едва не зарулил в придорожную канаву.
Когда повозка выровнялась, неугомонный пацан, потирая лопатку, поинтересовался:
– А вы что же, ездить на големе собираетесь? – В его голосе явно сквозило недоверие.
– Я и делал его, чтобы ездить. Иначе зачем он? Смотреть на него, что ли?
Юный помощник не удержался и снова бросил короткий взгляд за спину, а потом нерешительно попросил:
– Господин, а можно на вашем Пауке покататься? – и невинно захлопал длинными ресницами.
Толлеус нахмурился:
– Как же ты им управлять собрался? Без посоха не получится! – наставительно подняв палец, произнес искусник. – На телеге катайся, все то же самое. И еще: никогда не трогай мой посох!
Видя, что Оболтус равнодушно кивнул, пропустив его слова мимо ушей, старик повторил еще раз грозным голосом, чеканя слова:
– Никогда! Не трогай! Мой посох! – Подумав, он добавил: – Иначе хвост поросячий вырастет!
– Правда? – Глаза мальчишки зажглись настоящим восхищением.
В этот момент телега, забравшись на небольшую горку, свернула с олитонской дороги на Торговый тракт, уже опустевший к этому часу.
